Только сегодня - страница 28

– Все нормально, – сказал Генри, не отрывая взгляда от дороги.

И я вдруг заметила тени под его глазами, и от этого он выглядел сильно изможденным. Вскоре мы свернули на проселочную дорогу и поехали вдоль высокой кирпичной стены, которая показалась мне бесконечной. Наконец Генри сказал:

– Приехали.

Мы остановились у высоких кованых ворот, за которыми пролегала уходящая в темноту подъездная аллея. Я опустила стекло. Деревенский воздух. Он был заметно холоднее, чем в Лондоне.

– Черт, Генри, где мы?

– В мамином поместье. Мы проскочим незаметно. Гарантирую, до завтрашнего утра мы никого не встретим.

– Но она знает, что ты приедешь?

– Ну, типа того. Предполагалось, что приеду на ее званый ужин.

– А почему ты не приехал?

– Не мой формат развлечений.

Мы двинулись по узкой аллее, которая была вся в рытвинах и усеяна овечьими какашками. Впереди в лунном свете стали появляться контуры огромного кирпичного строения. Я подумала, что только такие чудаки из старинных богатых фамилий оставляют свои дома незапертыми. Хотя с подъездной аллеей в милю длиной в этом нет необходимости. В дом мы вошли через черный ход, который вел в теплую и неприбранную кухню. Стол был уставлен противнями со следами подгоревшего розмарина и чеснока. Раковина завалена тарелками, и повсюду, где только можно, стояли бокалы, заляпанные красным вином. Грязное белье свисало из стоявшей на чугунной плите плетеной корзины. Каменный пол затоптан грязной обувью и усеян собачьей шерстью.

– Проходи, – прошептал Генри.

Миновав кухню, мы пошли по узкому коридору мимо дверей, со счета которых я сбилась. Далее попали в большущий холл с мраморными полами, на стенах висели картины с изображением лошадей. Через приоткрытую дверь я мельком углядела гостиную со следами прошедшего званого ужина: сталактиты оплавленного воска на канделябрах, стулья, отодвинутые от стола, облачко дыма, повисшее в воздухе, словно припозднившийся гость, не желавший уходить. На втором этаже Генри взял меня за руку и, проведя через три двери подряд, затащил в большую комнату, где первое, что бросалось в глаза, была кровать с балдахином. Генри тут же принялся разводить огонь в камине.

– Ого, – вырвалось у меня.

– Что?

– Это здесь ты рос?

– Да.

– Ого.

– Что?

– Просто тяжко, наверное, вот отсюда перебраться в Олбани.

Генри усмехнулся:

– Иди на хер.

Кристиана Ташен, прямо скажем, не была рада моему появлению. По большей части она просто игнорировала мое присутствие, что, кстати, было наилучшим выходом из положения. И дело было даже не столько в том, что она пугала меня, просто я понятия не имела, что я могу ей сказать. Обычная учтивая болтовня на фоне ее горя действовала бы раздражающе.

В субботу к тому времени, когда мы с Генри спустились в гостиную, все гости очередного званого ужина уже разошлись – кроме дядюшки Лохлана.

– Ни за что не ушел бы, не повидав вас! – завопил он, оторвавшись от своей тарелки с копченым лососем.

Генри заметно напрягался в его присутствии, что, похоже, лишь подхлестнуло Лохлана взвинтить до предела свое агрессивно-скабрезное поведение.

– Выглядишь ужасно уставшей, цыпочка, – пустился старикан в атаку, как только Кристиана вышла из зала. – Всю ночь кувыркались, да? – не унимался Лохлан, хихикая в тарелку.

Я принялась нарезать хлеб.

– Будешь тост, Генри? – спросила я.

– Нет, спасибо.

Повернувшись спиной к мужчинам, я принялась намазывать на хлеб «Мармайт» и сливочное масло в равных пропорциях.