«И последние будут первыми…»
Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную…
Ин. 3:16
Гора Фавор и храм Преображения, Иордан и Кана Галилейская, Гора искушений и Назарет – ожившее Евангелие. Мы ездили на автобусах, ходили пешком и будто листали каменные страницы истории. Впечатлений и записей хватило бы на целую книгу. Факты истории словно материализовались, облеклись в реальность.
А с чем сравнить погружение в тугие, быстрые и в то же время спокойные воды Иордана, текущие, кстати, из озера? Шаг за шагом мы молча погружались в прохладные воды. Я ощутила ни с чем не сравнимое благоговейное чувство самой Сути истинного Крещения: омовения, очищения святой водой от всяких скверн. Среди раскидистых, ветвями склонённых к воде эвкалиптов, чем-то похожих на русские ивы, мы в белых, загодя приготовленных одеждах, очевидно, походили на первохристиан. И даже чудилось: вот сейчас вдали сойдёт с каменистого холма неприметная фигурка Иисуса – и все замрут в ожидании, следя за его приближением. А Иоанн Креститель скажет тихо: «Вон грядёт Тот, Кому я недостоин завязывать даже шнурки сандалий».
Уже темнело, и над Старым Иерусалимом в тёмном южном небе засияли резкие нереальные звезды. Пахло цветами и жареными орехами. Голоса менял и уличных торговцев стали звучать реже, приглушённее. Закрывались у стен Старого города мелочные лавки арабов. Сюда, в Старый город, за ограду, не проникал шум машин, и казалось, что всё происходившее когда-то может произойти и повториться вновь.
В толпе я увидела Виктора Петровича. Выражение лица его было возвышенно и отрешённо. Мы стояли у бывшей резиденции Понтия Пилата, где тот произнёс своё небезызвестное: «Я умываю руки», – и отдал Иисуса на мучения. Здесь начался Крестный путь Христа. Некоторое время мы шли молча с Виктором Петровичем Мангушевым рядом. Он был с палкой и извечным своим рюкзаком за спиной. На мой вопрос, как себя чувствует, ответил: «Я не себя, я Его чувствую…»
Мы молча двинулись по Крестному пути Спасителя нашего – по узким каменным улочкам, где затихал шум и гасли огни арабских сувенирных лавочек. «…Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его. И воины, сплетши венец из тёрна, возложили на голову, и одели Его в багряницу, и говорили: “Радуйся, Царь Иудейский!”, и били Его по ланитам…» (Ин. 19:1–3).
Крестный путь. Улица Скорби. По этим вековечным камням ступали Его ноги. Здесь капала Его кровь, заливавшая избитое лицо, здесь, выбившись из сил, делал Он остановки. Падал, прикасался к стене, опирался на крест. Здесь встретил прибежавших и плакавших от горя женщин. Изнемогая под тяжестью креста, Он повернул исстрадавшееся от боли лицо и проговорил спёкшимися губами: «Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших, ибо грядут времена, в которые скажут: “Блаженны неплодные и утробы неродившие… ”» (Лк. 23:28–29).
К Святой Гробнице мы подошли уже за полночь. Это время обычно выделяется православным паломникам для всенощной службы. Нашу группу возглавлял епископ Антоний Барнаульский. Он и должен был возглавить службу. При входе в церковь увидели длинную плиту из розового известняка – Камень Помазания, – освещённую восемью лампадами.
А вот голгофская Часовня Распятия с иконами в человеческий рост. «И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его и злодеев… Иисус же говорил: “Отче! Прости им, ибо не ведают, что творят… ”»
