– Сделайте телевизор потише.
– Дверь у себя закрой, психованная.
И опачки, громкость увеличивается вместе с хихиканьем сестры. Я в слезах хлопаю дверью и падаю на кровать. Я желаю провалиться в нее, как в гроб, и заколотиться поглубже, чтобы не слышать больше ни телевизор, ни хихиканье, ни эту фразу, выжигающую мое сердце. Такая спираль крутила мое детство.
Это очень странное отношение к ребенку. Причем, оно поддерживалось всей семьей. И страх оказаться в «психушке» сковывал мое поведение, мои фразы, мои желания. Целью жизни стало – изо всех сил сдерживаться, чтобы никто не догадался, что я «психованная психичка». С годами я перестала понимать, ЧТО я сдерживаю, но расслабиться уже не могла.
Во время третьей беременности. Сил держать контроль, просто не стало. И меня сносило. Диалоги в голове, порой успокаивали, а в иной раз пугали и без того напряженное существо. Беседы выглядят примерно так:
– Наталья, у вас срывы?
– Да.
– Отстаивание своих границ?
– Да, но как.
– И как же?
– Через истерики, через крики и маты.
– Что же были за причины?
– А все те же. Жизнь не меняется. Перспектив отдыха, развития, и спокойного будущего не рисуется, а еще и поучения от женщин и мужчин старшего поколения. И меня как многодетную мать, эта ситуация вытряхивала беспокойством. А беспокоилась я за все. На время с ними пришлось ограничить общение, по моей инициативе.
– Могла ли ты довериться мужу и расслабиться?
– Конечно.
– Конечно что?
– Конечно, нет!
– В моих глазах он зарекомендовал себя, как «Мистер Потом».
– Как тебе жить с таким персонажем?
– Выгодно, он отвечает всем требованиям моего жалкого существования. Для того чтобы жалеть себя – этого было достаточно.
– Но книга бы не написалась, если бы все было в одной поре?
– Вот к этому я и веду. Я чувствовала, что моя ситуация не однобока, и было бы замечательно ее рассмотреть с разных сторон.
Я рыскала, как собака, в поисках причин для спокойствия. Работа с психологом и куратором одного из курсов помогла найти триггер про «Психичку». Принять его и смягчить натиск прошлого давления. Но отголоски все же иногда проявлялись. Такой эффект оказался для меня не убедительным. И чувство, что помочь себе могу только я сама, подтолкнуло к изучению психоанализа, сознания, подсознания. И поиска того самого метода, который окажется максимально эффективным и мягким. Я верила, что он есть.
