Жолтан теперь сменил станок: заложив между шеей и грифом поролон, он зашёл под штангу, установленную на уровне его плеч. Кряхтя, присел шесть раз, а потом медленно, позволив Андрашу помочь ему, установил снаряд, звякнувший при этом замками, на место.
– Буду как Арнольд! – проревел он и повернулся к Андрашу, сменив тон. – Ладно, что там с этой мразью, с Вильмошем?
– Крутит хвостом, – ответил Андраш. Сам он мысленно оценивал нагрузку Жолтана. Тот, очевидно, предпочёл сегодня круговую тренировку.
Жолтан широко улыбнулся:
– Будет ему под хвост!.. Разве что очень сильно любит девушку! А?
Они рассмеялись.
– Тётя Маргит его по чуть-чуть пилит, он уже созрел, – продолжил Жолтан. – Всего ты не увидишь и всей истории этого… студента не узнаешь. Но самое интересное я тебе покажу – как он елозит на коленях.
Эркель проехал тяжеленной пятернёй по макушке Андраша. Тот осклабился:
– Кишпешт – наш!
Из протокола допроса Юлии Колтаи, библиотекарши, 26 лет:
«Вопрос: Вы хорошо знакомы с Вильмошем Ковачем?
Ответ: Да, хорошо. То есть… нет, не очень…
Вопрос: Дайте более определённый ответ.
Ответ: Я имела в виду, что гораздо лучше прочих посетителей нашей библиотеки. Но, конечно, нет…[Пауза, Колтаи краснеет и опускает взгляд.]
Вопрос: Не настолько близко, как бы вам хотелось, да? Вы замужем? [Колтаи пребывает в видимом замешательстве; вскоре ей, однако, удаётся совладать с волнением, и она твёрдо, с вызовом, смотрит в глаза следователю.]
Ответ: Нет, не замужем. С Ковачем у нас ничего не было [Голос её дрожит, кажется, ещё чуть-чуть – и она расплачется].
Вопрос: Но Ковач был интересен вам? Опишите его.
Ответ: Пожалуй, Вильмош симпатичен – даже более того, его внешность можно смело назвать приятной. Он среднего роста, гармонично сложён, то есть, не отягощён ни жиром, ни мышцами, не костляв. Лицо – овальное, правильное; нос прямой, с широкими, но не портящими общего впечатления ноздрями. Глаза чёрные, как обсидиан, отчётливо контрастируют с очень бледной, нежной кожей. Лоб высокий, чуть выпуклый, что свидетельствует о высоких умственных способностях. Волосы чёрные, чуть вьющиеся; полагаю, ему не помешало бы постричься, впрочем, Вильмошу это даже идёт.
Вопрос: Когда вы заподозрили, что документы на фамилию Ковача – поддельные?
Ответ: Я регистрировала его; всё, казалось, было нормально… Ковач, то есть Вильмош, или как там его, приходил всегда только в мою смену. Я полагала это своего рода знаком внимания…
Вопрос [раздражённо]: Дайте, пожалуйста, точный ответ. Когда именно?
Ответ: Ах, в день его последнего визита. Сейчас… второго ноября.
Вопрос: Что-то произошло? Вы разочаровались в Вильмоше?
Ответ: Можно сказать и так. Пожалуй, точнее не выразишься. Ковач взял средневековый манускрипт на одном из восточных языков, кажется, на фарси – и начал читать его вслух. Это было крайне необычное, едва ли не шокирующее, зрелище: он раскачивался из стороны в сторону, заканчивал слова резкими гортанными выкриками… У нас подобного ещё не было! Я уже думала позвать охрану, когда он вдруг посмотрел на меня и улыбнулся – знаете, такой мягкой, тёплой улыбкой. Мне сразу стало спокойно; он немедленно сдал манускрипт, попросив меня удостовериться в его целостности, и тут же удалился. С тех пор он больше не появлялся.
Вопрос: Это событие побудило вас обратиться к руководству – или какое-либо другое?
Ответ [холодно]: Мы должны сообщать о подобных вещах, это наша обязанность. Насколько мне известно, паспортные данные Ковача сообщил полиции заместитель директора. Оказалось, что…
