– Вот бы его повидать, – произнес оборванец.
– Приятель он, что ли, тебе? – осведомился караульный.
– Ну, приятель не приятель… Но, знаете, на нашей улице только о нем и говорят.
– Что ж, тогда тебе стоит поторопиться, – заметил караульный. – Нынче вечером он уезжает.
Томми переменилась в лице.
– А говорили, что в пятницу утром…
– Говорили! – сказал караульный. – Кто говорил-то, газетчики небось? – В голосе караульного невольно прозвучали нотки, свойственные лишь людям осведомленным. – Ты слушай меня, я скажу, что ты можешь сделать, – продолжал он, упиваясь непривычным ощущением собственной значительности. – Он удирает сегодня без всякого сопровождения в Осборн поездом шесть сорок с вокзала Ватерлоо. Никто, конечно, об этом не знает, кроме немногих посвященных. Такая у него манера. Терпеть не может, чтоб…
В вестибюле послышались шаги. Караульный замер как статуя.
Прибыв на вокзал Ватерлоо, Томми тщательно осмотрела поезд, отходивший в шесть сорок. Лишь одно купе, необычно просторное, в самом конце спального вагона, помещавшегося следом за служебным, привлекло ее внимание. На двери его значилась табличка «зарезервировано», и вместо обычных диванчиков там стояли стол и четыре мягких кресла. Запомнив расположение этого купе, Томми припустила быстрым шагом по платформе и скрылась в тумане.
Через двадцать минут, никем не замеченный, в сопровождении лишь пяти-шести раболепных чиновников, принц N. быстрым шагом пересек платформу и один вошел в предназначавшееся ему купе. Раболепные чиновники кланялись. Принц по-военному поднял руку к козырьку. В шесть сорок поезд, пыхтя, медленно отошел от платформы.
Принц N., который был полноват, хотя и старался это скрыть, редко оказывался наедине с самим собой. Когда такое случалось, он позволял себе несколько расслабиться. Ввиду того, что до Саутгемптона предстояло ехать два часа, и не ожидая ничьего вторжения, принц расстегнул туго стянутый на животе жилет, откинул лысую голову на спинку кресла, вытянул длинные ноги, положив их на кресло напротив, и прикрыл маленькие, но грозные глазки.
На мгновение принцу показалось, что в купе повеяло ветерком. Впрочем, ощущение это тотчас прошло, и он не дал себе труд открыть глаза. Потом принц увидел сон, будто кто-то, помимо него, находится в купе – и что этот кто-то сидит напротив него. Сон был не из приятных, и принц решил открыть глаза, чтобы сбросить с себя это наваждение. Напротив действительно сидело некое весьма чумазое маленькое существо, которое утирало грязным носовым платком кровь с лица и рук. Если бы принц был способен удивляться, он бы непременно удивился.
– Не волнуйтесь, – успокоила его Томми. – Я не причиню вам зла. Я не из анархистов.
Принц, усилием мышц втянув в себя живот, принялся застегивать жилет.
– Как ты сюда проник? – спросил он.
– Прямо скажем, это оказалось делом нелегким, – заверила Томми, безуспешно пытаясь отыскать сухой кончик у перепачканного платка. – Но это не важно, – бодро добавила она. – Главное, я здесь.
– Если ты не хочешь, чтоб я сдал тебя полиции в Саутгемптоне, прошу отвечать на мои вопросы! – сухо заметил принц.
Принцев Томми не боялась, но в лексиконе ее трущобного детства слово «полиция» неизменно было сопряжено со страхом.
– Мне надо было пробраться к вам.
– Это очевидно.
– По-другому никак не выходило. До вас очень уж сложно добраться. Вы такой хитрый.
