– Если откровенно, то ты не похож на астматика.
Ингалятора у него сейчас не было.
– Как они, по-твоему, выглядят? Щупленькие бедолаги с фарфоровой кожей, не отходящие далеко от капельницы? Рита, это клише из фильмов, нам их внушил голубой экран. В 90% случаев люди с хроническими заболеваниями визуально и физически не отличаются от людей без хронических заболеваний. Разве в школе по мне было видно?
Нет. Насколько мне известно.
– Кстати, почему ты не поступил в какой-нибудь элитный лицей? – это ведь так естественно, когда есть деньги.
– Будто уровень твоих знаний зависит от ценника, который назовет школа. И, тебя, может, это удивит, но я любил наш класс, – Денис закончил неожиданно, – У Франклина Рузвельта была астма. Не надо списывать нас в утиль.
Будь я посторонней, я бы решила, что Денис оправдывается, доказывая собственную дееспособность. Но нет, он лишь поддерживал разговор. У меня не было проблем с пониманием. Болезнь – не клеймо. Я не из тех, кто даже за простуду презирает. И Денис уж явно не из тех, у кого шаткая самооценка.
– Таких, как ты, не списать, – улыбнулась я подходящим друзьям. Кирилл наигрался в звезду.
– Вы пополнили банк идей? Куда едем? – Лиза удаляла обрывки записей, – Погода-то нелетная.
Грозовые облака нависли над городом. Сидеть на побережье в палатке, продуваемой всеми ветрами, под проливным дождем, и молиться, что вас не снесет стихией, удовольствие сомнительное. Небо чернело, а порывы ветра усиливались, нагоняя тоску, Лизина юбка раздувалась пузырем от жвачки.
– Снимем номера в отеле, – заключила я за всех. Кирилл усмехнулся над женской пугливостью, но вздохнул полной грудью, – Нам еще отдавать…
– Подарки для бабушки, – остановила его Лиза.
Чуть не проговорился.
– Именно, – подтвердил Кирилл.
– Для твоей? – изумился Денис, – Вроде, они обе проживают в Петербурге. Нет? У кого-то из них мы на каникулах копали картошку, к другой ездили за граммофоном для музыкального спектакля.
– Это двоюродная бабушка, – лгал на ходу Кирилл.
Я нагнулась, чтобы поправить ремешок на босоножках перед тем, как уехать, и наблюдала за безобразной сценой: мужчина с коляской отчитывал подростков, гоняющих на роликах, за то, что они радостно кричали, и рассказывал о нормах приличия, а, как закончил, забрал у дочери опустошенную упаковку сока и метнул ее мимо урны. В урну он даже не целился. Я возразила ему – «достойное поведение показывается на собственном примере», подростки заулыбались, их глаза заблестели. Поднять упаковку не успела – они добежали до нее раньше и отправили в мусор.
До отеля не доехали. Встали в пробку, длиной с километр, и она текла, подобно ручью, не имея конца и края, все увеличиваясь в размерах. Намертво встали. Кирилл сорвался и свернул в расселину между многоквартирными домами. Теперь мы застряли в бетонных коридорах.
– Объедем? – Лиза отрегулировала зеркало над пассажирским местом.
– Маловероятно, – постучав по навигатору, уведомил всех Кирилл, – Протиснемся здесь и найдем отель в другой части города.
Дорога постоянно петляла, узкие улочки, по которым мы кружили, превратились в абсолютно одинаковые, словно ксерокопии. Когда вышли из машины, на улице мне стало дурно, будто попала в западню: воздух был горячим, как в печке, и духота мешала даже говорить. Порывы ветра стихли, обрекая нас жариться, пока облака не разразятся дождем. Когда мы шли к гостинице, мне в глаза попала пыль, и я никак не могла достать влажные салфетки из сумки, чтобы ее убрать.
