Припарковавшись, я тихо открываю багажник, достаю из него спальный мешок и бутылку виски. То, что осталось от заработанных за смену чаевых – всего восемь долларов, – я кладу в бумажный пакет, в который мне положили вчерашний маффин. Деньги я держу в разных местах, чтобы одурачить очередных воров. Однако в этом районе я избавлена от случайных грабителей.
Устроившись в водительском кресле, какое-то время я блаженствую в тишине и покое. Почему я раньше об этом не подумала? В каждом городе я прибивалась к товарищам по несчастью. Думала, что в сообществе бродяг мне гарантирована безопасность. Но такой вариант лучше, толковее.
Отхлебнув виски, я рукавом вытираю телефон. Заряда еще много, но завтра все равно надо будет купить с рук дешевое зарядное устройство. Номер сестры я до сих пор помню наизусть – раньше звонила ей с телефона в своем ресторане. Пальцы застывают над клавиатурой… Но что я ей скажу?
Только одно: прости. Впрочем, Тереза никогда не примет моих извинений. Да и с какой стати? Я поступила с ней жестоко, думая лишь о себе. И неважно, что я была в отчаянии, тряслась от страха, опасаясь за свою жизнь. Больше я ей не сестра. Это были последние слова, что я слышала от нее.
Я снова прикладываюсь к бутылке виски, пытаясь заглушить чувство отвращения к самой себе. Бросив телефон в бардачок, я кладу на колени нож. На всякий случай. И засыпаю, убаюкиваемая шумом океана, который врывается в разбитое окно.
* * *
Следующие несколько ночей после смены я езжу на север по шоссе I-5, пустынном в это время суток. Этот зеленый уголок становится моим ночным пристанищем. По утрам, просыпаясь, я по-прежнему ощущаю онемелость и ломоту в теле, иногда легкое похмелье, но голова менее ватная, и глаза не так сильно воспалены. Здесь тихо, сонное царство, так что легко поверить, будто в стоящих вокруг домах никто не живет. И все же признаки жизни есть: собака – большая, агрессивная – лает по ночам, охраняя чью-то собственность; бывает, где-то вдалеке заурчит роскошный автомобиль; рано утром садовник включает газонокосилку.
Но на третье утро я слышу нечто необычное. Звук тихий, но различимый в плеске волн, облизывающих берег. Который час? Бледное небо розовеет: значит, брезжит рассвет. Наверное, часов пять или шесть утра. Мне бы поспать еще пару часиков, чтобы хоть немного восстановить истощенные силы, но этот странный звук не дает уснуть. Я сажусь в своем разложенном кресле, напрягаю слух. Это женщина. Плачет.
Я открываю телефон. На дисплее высвечивается 5:52. «Ложись спать», – говорю я себе, снова откидываясь на спину. Какое тебе дело до незнакомки, плачущей на берегу? Но плач не прекращается. Всхлипы начинают действовать мне на нервы.
– Прости! – вскрикивает женщина.
И затем я слышу всплеск.
Я резко сажусь в разложенном кресле. Сердце гулко стучит, в крови гудит адреналин. Я никак не могу проигнорировать происходящее. Какого черта делает эта женщина? Сейчас апрель, вода в Тихом океане ледяная. Я вылезаю из машины, нахожу тропинку. Она заросла, почти не различима, но я продираюсь по ней к берегу. Едкий соленый запах океана чувствуется еще до того, как я выхожу к воде. Это каменистая бухта между скал. Камни покрывает мохнатая зелень водорослей. И я вижу ее – женщину. Она стоит по пояс в воде. На вид примерно моего возраста, с сияющими темными волосами, как у меня когда-то. На ней спортивный костюм по фигуре, дорогой. Всхлипы ее стали тише, но плечи трясутся. Она закрывает глаза. И уходит под воду.
