В двадцатом веке, после всяких революций и переворотов, город получил имя Колыбельцев – потому что «колыбель металлургии». И все привыкли к этому названию. А к тому, которое недавно вернули городу, привыкнуть было трудно: Айзенверкенбаум! Говорят, что это наименование изобрел основатель империи самодержец Петр Алексеевич: он любил иностранные слова. На русский язык имя города переводилось вроде бы как «растущее железное производство». Бред какой-то. Ну, с его величеством было не поспорить, однако сейчас-то зачем повторять старую дурь?.. Многие говорили по-прежнему «Колыбельцев», и станция железной дороги называлась так же…
Ну вот, название мэр вернул старое, а дома принялся возводить новые. Этакий бетонно-стеклянный ансамбль в двадцать и даже тридцать этажей. А в середине похожего на маленький Чикаго нагромождения возвысилась шестидесятиэтажная башня. Горожане дали ей имя – «Зуб». Пытались приклеить и другие имена (в том числе и не совсем приличные), но прозвище «Зуб» оказалось самым подходящим. Башня торчала, будто длинный клык в неровной челюсти. Издалека это смотрелось внушительно и в синем пруду отражалось даже красиво. Особенно, когда на Сити падали вечерние лучи. Но беда в том, что у строительных компаний, которыми командовали друзья мэра, не хватило денег. «Сами понимаете, кризис, – разводил руками городской голова. – Вот придет время стабильности, и тогда…»
Когда придет это светлое время, никто не знал. А пока многоэтажный Сити оставался пуст. Снаружи он выглядел отстроенным, но внутри не было отделки, лифтов, отопления, и лампочки горели только от временной проводки. Поэтому никакие фирмы не хотели устраивать там свои конторы, никакие жильцы не желали покупать квартиры в многоэтажных громадах.
Мужички за доминошными столами и бабки на лавочках поговаривали, что скоро, мол, эту бесхозную жилплощадь освоят бомжи. И потом их оттуда уже не выкуришь. Но бомжи не спешили заселять громадные многоэтажки и центральный небоскреб. Отпугивало их странное опасение. Словно лежало над кварталом «Центр-Сити» заклятие. Те же бабки говорили, что «там нечисто». Вот и голуби над высотными корпусами не летают, а вороны там каркают как-то по-особенному…
Виталя дал всему этому научное объяснение. Однажды, когда в дворницкой собралось несколько ребят и речь пошла о замороженном строительстве, он сказал:
– Не только в деньгах тут дело. Оказалось, что порода под зданиями ненадежная – может поехать. Вот господин Блондаренко и трясется теперь: не пришлось бы отвечать.
– Но ведь там скальный массив! – удивился кудрявый шестиклассник Игорь Лампионов, который был очень образован.
– Скальный-то скальный… – отозвался Виталя. – Да ведь бывает, что планетные массивы делятся на слои. Называются – «тектонические плиты». Эти плиты миллионы лет лежат неподвижно, а потом изнутри земного шарика поднапрет давление – и сразу начинается: вулканы, землетрясения, цунами. Вон их сколько на Земле в нынешние времена… А в наших краях геологи недавно как раз обнаружили возможность… как это они выразились?.. «локальных тектонических сдвигов»… А Зуб-то и все его соседи построены без учета этих опасностей. Посыплются – и придется отвечать. Блондаренко узнал про такое дело и начал метать икру…
– Какать козьим помётом, – заметил восьмилетний смуглый Егорка Лесов. Он любил всё уточнять.
– Егор! – ненатурально возмутилась шестиклассница Эвелина Полянская. Она была очень воспитанная (или старалась казаться такой).
