Глава III
Современные афиняне
Томас Димсдэл, студент Эдинбургского университета, проводил дни своей жизни в квартире на третьем этаже, состоявшей из маленькой спальни и большой гостиной, служившей, как принято у студентов, в то же время и столовой и рабочим кабинетом. Над камином было вделано засиженное мухами зеркало, по обеим сторонам которого стояли две подставки для трубок. На средней полке шкафа были в порядке расставлены серьезные книги: «Остеология» Голдена, «Анатомия» Квена, «Физиология» Кирка и «Беспозвоночные» Гексли. Все эти книги отличались подозрительной чистотою, которая показывала, что их редко брали в руки. На другой полке помещался небольшой запас книг для легкого чтения, гораздо более засаленных, чем медицинские трактаты. Над шкафом висела фотографическая группа, изображавшая футбольную команду Эдинбургского университета. Вот какой вид имела эта студенческая келья в то утро, о котором идет здесь речь. Мы не упомянули только об одном: а именно, что, развалясь в большом кресле, положив ноги на стол, сидел сам молодой джентльмен с коротенькой деревянной трубкой во рту.
Трудно было бы найти лучшего представителя британской молодежи, чем этот сероглазый молодой человек, белокурый, с широкой грудью и тонкой талией, обладавший силою быка, грацией и проворством оленя. У него было типичнейшее англосаксонское лицо, открытое, с широкой переносицей, с едва пробивающимися усами, которые были светлее его загорелых щек. Застенчивый и сильный, он был из тех людей, которые говорят очень мало, да и то, что говорят, выражают плохо, но делают больше, чем все ораторы и писатели, взятые вместе.
– Неужели Джэк Гаррауэй еще не готов? – пробормотал он, поглядывая на потолок: – уже одиннадцатый час.
Он зевнул, взял кочергу, встал на стул и трижды ударил ею в потолок. Из верхней комнаты послышались три ответных удара. Димсдэл слез со стула и неторопливо снял пиджак и жилет. На лестнице раздались торопливые шаги, в комнату вошел худощавый мускулистый молодой человек среднего роста. Он тоже снял пиджак и жилет и надел боксерские перчатки. Димсдэл также надел перчатки и, красивый и мужественный, стал посреди комнаты.
– Наноси первый удар, Джэк. Вот сюда, – и рукою в толстой перчатке он коснулся своего лба.
Джэк стал в позицию и, размахнувшись, нанес удар в указанное место. Димсдэл ласково улыбнулся и покачал головой.
– Так не годится, – сказал он.
– Я бил изо всех сил, – оправдываясь, говорил тот.
– Не годится. Попробуй еще раз.
Гость понатужился и из последних сил ударил еще раз.
Димсдэл опять печально покачал головой.
– Ты не понимаешь, как нужно бить, – сказал он. – Надо вот как.
Он ринулся вперед, послышался резкий звук, и гость, пролетев через всю комнату, чуть не вышиб дверь своим черепом.
– Вот как нужно бить, – совершенно спокойно сказал Димсдэл.
– Да, так надо бить, – повторил гость, потирая голову. – Все это было дьявольски интересно, но я думаю, что я лучше понял бы, если бы ты показал мне на ком-нибудь другом. Такой удар – нечто среднее между взрывом порохового погреба и землетрясением.
Его наставник мрачно улыбнулся.
– Только так и можно научиться, – сказал он.
В то время, как в комнате у студента разыгрывалась эта сцена, пожилой, среднего роста толстяк медленно шел по Гау-Стрит, следя за номерами домов. На его большом красном лице сияли черные проницательные глаза, не лишенные скептической иронии. Но при этом в нем проглядывала не утраченная с годами мальчишеская веселость.
