Кристина снова надавила на кнопку звонка. Звонила долго и настойчиво. Упорства было ей не занимать. Звонила до тех пор, пока не услыхала за дверью раздраженный вызывающий голос Октябрины:
– Прекрати рваться! Непонятливая, что ли? Чего тебе надо?
Странный, однако, вопрос. Кристина разозлилась. Она пришла к своей сестре, а тут какая-то наглячка не пускает ее в квартиру. Как будто она хозяйка этой квартиры. И к тому же требует отчета. Все выходило за пределы разумных рамок, да и вообще за всяческие пределы. Девушка стала стучать кулаком в дверное полотно. И после этого уловила изнутри голос Ларисы:
– Ну, зачем ты так бесишься, Октябрина? Я прошу тебя, пожалуйста, впусти ее. Она моя сестра.
Кристину это окончательно вывело из себя. Где это видано, чтобы хозяйка квартиры унизительно уговаривала свою подружку не чинить препятствий сестре? Кристина с новой силой налегла на кнопку звонка. Звонок был громкий, его хорошо было слышно даже на лестничной площадке. А уж в квартире терпеть долго такой звон вообще невозможно. Главное, чтобы он не прерывался, а входил в уши бесконечной вибрацией, будоража не только ушные перепонки, но и весь мозг. И девушка своего добилась. Октябрина распахнула дверь и бешено закричала:
– Заткни ты его наконец, придурковатая.
Кристина решительно переступила через порог. Но Октябрина грудью преградила дорогу дальше. Минуту длилось молчаливое противоборство, пока за спиной Октябрины не заговорила Лариса:
– Да когда же это наконец закончится, Октябрина? Ведь это же невыносимо. Ну, нельзя же так.
Та нехотя, с яростью отступила и скрылась в комнате. Кристина выдохнула воздух, остывая и погашая свой пыл. Вести себя с сестрой подобно Октябрине она не могла. Нельзя сломать первое хорошее впечатление о себе и оттолкнуть Ларису.
– Не соображу, что за бзик у Октябрины, что на нее наехало? – спросила, сделав удивленным лицо. – Ведь мы совершенно незнакомы. Ты прости, сестра, что я так настырно тарабанила и звонила, что подняла тебя из постели.
Лариса взяла сестру за руку:
– Я уже забыла, и ты забудь, – посоветовала и тихо заметила, – конфликтовать из-за мужчин это недостойно женщин.
И Кристина все поняла. Вот откуда растут ноги. Вот, оказывается, в чем дело. Выходит, ей сейчас надо держать язык за зубами. И не распространяться о том, что произошло между Хавиным и ею. Она почувствовала, что одно упоминание об их неожиданном сближении может вызвать непредсказуемую бурю. А сказать Ларисе и Октябрине, что она не имела и не имеет видов на Хавина, тоже не могла, потому что это будет обманом, который наверняка скоро раскроется. Получалось, что и в том и в другом случае она немедленно получала настоящего врага в лице подруги сестры.
Впрочем, то, что происходило сейчас, также не было дружественным проявлением Октябрины. Хотя все предположения той опирались на ее собственные умозаключения. И они не давали подруге Ларисы твердой уверенности в том, что Хавин для нее потерян. Посему пока что она смотрела на Кристину как на обычную соперницу, сунувшую нос туда, где его не должно быть.
Сейчас это устраивало Кристину: пусть лучше они будут соперницами, нежели врагами, готовыми сожрать друг друга. Ведь, по сути, девушка в отношении Хавина ни в чем не была уверена. И совсем не знала, что принесет ей день завтрашний и последующие дни.
Она кивнула Ларисе, как бы соглашаясь все забыть, и вместе с сестрой направилась в комнату.
