Тот, кого нельзя любить - страница 33

Как будто в пространство вошла чужая, но слишком знакомая энергия.

Я подняла взгляд.

И увидела их.

К нам направлялись Даниил, Максим и Кристина.

И если бы я не знала, кто он, могла бы подумать, что он один из гонщиков.

Он шёл небрежной, чуть ленивой походкой, но в ней всё равно чувствовалась сила, внутренняя уверенность.

На нём были светлые потертые джинсы, простая белая майка, небрежно повязанная на поясе рубашка.

Очки-аэро, бейсболка, серебряные подвески на шее.

Но внимание приковывали татуировки.

Они были не только на руках, но и заходили выше – тёмные линии просматривались на шее, поднимались к ключицам, местами выглядывая из-под майки.

Каждая деталь в нём выглядела естественной, словно он вообще не думал о том, как выглядит, но при этом неизбежно притягивал внимание.

Рядом шёл Макс – массивный, с широченными плечами, темноволосый, в чёрной футболке ив джинсах.

Я давно его не видела.

Раньше он часто мелькал в окружении Даниила, ведь был его лучшим другом.

Но теперь, глядя на него, я невольно удивилась. Он сильно изменился. Он всегда был физически крепким, высоким, с мощными руками, но сейчас казалось, что раздался ещё больше – в плечах, в спине, в осанке.

Кристина шла рядом, не отставая ни на шаг, её яркие рыжие волосы, как всегда, были уложены идеально, а строгие черты лица не допускали никакой расслабленности.

Я почувствовала, как внутри всё резко напряглось. Грудь сжалась, пальцы сильнее сжали камеру.

Я понимала, что не могу сейчас позволить себе оторваться от реальности, что не могу позволить этим эмоциям выбить меня из равновесия. Я сделала глубокий вдох.

Они остановились рядом, и напряжение в воздухе стало почти осязаемым. Даниил первым делом снял очки, закинув их на бейсболку, и в этот момент я заметила его взгляд – быстрый, оценивающий, цепкий. Он не просто смотрел, а сразу выделял главное.

Какой у кого вид, кто насколько собран, кто нервничает, а кто держится уверенно.

Максим уже кивнул мне после скупой улыбки, и я, едва уловимо улыбнувшись в ответ, тоже кивнула ему.

Но прежде, чем я успела что-то ещё осознать, Даниил заговорил:

– Даниил Громов, для тех, кто не в курсе, – голос звучал ровно, уверенно, но без излишней формальности. – Сегодня старт первого дня, а значит, фотографии должны быть у нас уже к вечеру.

Он говорил спокойно, размеренно, но в его голосе не было мягкости. Будто он не оставлял вариантов для обсуждения, просто сообщал, что так должно быть.

– Нужно понять, чего не хватает, какие ракурсы доработать, на что делать упор. Контент сразу пойдёт на площадки партнёров, так что работа важна не только для нас, но и для всех брендов, которые вложились в мероприятие.

Я чувствовала, как сжимаю камеру слишком крепко.

– И, конечно, не забывайте про безопасность, – добавил он лениво, повязывая рубашку на поясе чуть туже. – Прыгать под колёса ради хорошего кадра не нужно. Один сезон хочется провести без трупов.

Кто-то усмехнулся, кто-то молча кивнул.

Я старалась не отсвечивать.

Не привлекать внимания.

Но пальцы всё равно мелко дрожали на корпусе камеры, я ругала себя за то, что всё ещё чувствую этот чёртов мандраж. Мне двадцать пять. Я работаю фотографом. Я здесь не просто так.

Но всё равно рассматривала его, будто не могла не смотреть. Подмечала, как свет падает на лицо, как его взгляд меняется в зависимости от выражения, как он чуть по-другому стоит, когда слушает, и как замирает, когда говорит сам. Он был человеком, который в кадре мог выглядеть разным, и от этого мне только сильнее хотелось запечатлеть его на фото.