– Абсолютли. Я знаю, о чём говорю, – он ухмыльнулся. – Держись, Артём, ты в правильных руках.
После того как мы перекусили, а кофе действительно оказался чертовски хорош, Габриель с довольной улыбкой завёл машину и, не теряя времени, рванул по узким улочкам Парижа. Город жил своим обычным ритмом: туристы, хаотично пересекающие дороги, мотоциклы, лавирующие между машинами, негромкий гул разговоров и музыки, доносящийся из открытых окон. Париж был таким же, каким я его запомнил, но теперь воспринимался иначе.
– Квартира у меня в старом здании, но зато с характером, – бросил Габриель, притормаживая у узкого прохода, ведущего во двор. – Подъём на четвёртый этаж без лифта, так что готовься к бонусной тренировке.
Я выбрался из машины, закинул ремень сумки с камерой на плечо, взял чемодан и огляделся. Здание действительно было старым, с облупившейся штукатуркой и коваными балконами, но в этом был свой шарм. Типичный парижский дом, таких здесь тысячи, но каждый со своей историей.
Лестница оказалась крутой, перила холодные на ощупь. Мы поднялись на четвёртый этаж, Габриель достал ключи и распахнул дверь.
– Bienvenue! – с широкой улыбкой объявил он, пропуская меня внутрь.
Квартира оказалась просторной студией с высокими потолками и огромными окнами, выходящими на оживлённую улицу. Стены были расписаны граффити – яркие пятна цвета смешивались с грубой кирпичной кладкой, создавая впечатление хаотичного, но при этом продуманного искусства. В углу стояли полки с камерой, объективами, коробками, и я сразу понял, что у Габриеля к видеосъёмке особая страсть.
– Вон та комната твоя, – он махнул рукой в сторону небольшой двери сбоку.
Я открыл её и увидел небольшое, но уютное пространство: кровать, стол, пара полок и большое окно, которое добавляло комнате воздуха.
– Надеюсь, нормально? – спросил он.
– Вполне.
Я зашёл внутрь, бросил чемодан на пол и первым делом открыл сумку с камерой. Всё было на месте. Эта привычка проверять технику въелась в меня давно.
Пока я раскладывал вещи, телефон завибрировал в кармане. Подключив Wi-Fi, я открыл мессенджер и нашёл контакт отца.
Звонок пошёл.
– Артём! – отец ответил почти сразу, а на фоне я тут же услышал голос матери.
– Ну, как там? – тут же вмешалась она.
– Нормально, доехал, живу у Габриеля, – я прислонил плечом телефон к уху, продолжая вытаскивать из чемодана вещи.
– Кого? – переспросил отец.
– Видеограф, друг организаторов, предложил место. Квартира нормальная, всё в порядке.
– Ты хоть поел? – голос матери наполнился привычной заботой.
– Да, мы заехали в кафе.
– Отлично, – отец тяжело вздохнул. – Главное, не забывай о выставке. Это важный шаг, ты понимаешь?
– Да, понимаю, – я усмехнулся.
– Хорошо, не будем отвлекать. Напиши, если что.
– Ладно, – я закончил разговор, положил телефон на стол, сел на кровать и, закинув руки за голову, лёг, вглядываясь в потолок.
Где-то вдалеке слышался гул улицы, но я думал о другом.
Отец.
Именно он когда-то открыл для меня мир фотографии.
Я вспоминал запах его студии – смесь проявителя, бумаги и чего-то ещё, чего я не мог тогда понять, но этот аромат въелся в память, как неизменный символ детства.
Отец держал небольшую студию в нашем городе, снимал на документы, делал портретные съёмки. Это не было чем-то выдающимся, но в его работе была душа. Я часто приходил к нему, садился в углу и наблюдал, как он настраивает камеру, поправляет свет, подсказывает людям, как лучше встать, чтобы поймать удачный ракурс.
