Тот, кого нельзя желать - страница 5

– Фотография – это не просто картинка, – говорил он, когда впервые дал мне в руки камеру. – Это взгляд. Взгляд, который видишь только ты.

Я помню, как сделал свой первый снимок. Тогда мне было лет десять. Отец поставил передо мной камеру, показал, как настраивать резкость, и предложил сфотографировать его.

– Посмотри на меня, как будто хочешь что-то сказать, но словами не можешь.

Я сфокусировался, поймал этот момент и нажал на кнопку.

Фотография получилась не идеальной, но отец посмотрел на неё и кивнул.

– В этом что-то есть.

Прошли годы. Я давно перерос его в профессиональном плане, ушёл в другое направление, нашёл свой стиль. Но именно он дал мне этот толчок, научил видеть больше, чем просто лица в кадре.

Я вздохнул, потянулся и закрыл глаза.

Только прилетел, а в голове уже тысяча мыслей.

Глава 3. Артем

День пролетел быстро. Я отправил Карин сообщение, что завтра уже могу появиться на проекте, она оперативно ответила, что уточнит детали и пришлёт адрес. Мы договорились о времени, и, едва убрав телефон в карман, я поймал себя на мысли, что не чувствую усталости.

Париж за окном жил своей жизнью. Я стоял в своей комнате, прислушиваясь к звукам улицы, и понял, что мне не хочется оставаться здесь. Душ немного освежил, но не дал желаемого расслабления. В голове всё ещё клубились мысли – о Лисе, Данииле, этой поездке, и я знал, что в четырёх стенах они только станут громче.

Выйдя в общую зону, я увидел, как Габриель вальяжно растянулся на диване с ноутбуком, из колонок негромко играл какой-то хаус.

– Собираешься куда-то? – он бросил взгляд на мой приоткрытый рюкзак.

– Думаю пройтись. Посмотреть город.

– Верное решение. Париж красив, особенно хорош по вечерам. – Он кивнул на полку. – Ключи на тумбе, возьми. А если потеряешь – будешь жить под мостом с крысами.

Я усмехнулся, схватил ключи и уже собирался уходить, когда он добавил:

– Если что, звони. Твой номер записан в моём телефоне, Карин сбросила мне его днём. Я сегодня организовываю вечеринку, так что, если не хочешь зависать в одиночестве, будь к часам 7 вечера.

– Посмотрим, – бросил я через плечо и вышел.

Париж встречал меня запахами выпечки и кофе, лёгким ветром, гуляющим по узким улочкам, и приглушенным гулом людей, который никогда здесь не стихает. Но вместо популярных туристических маршрутов я свернул туда, где город раскрывается по-другому – в его старых кварталах, где вековые стены помнят больше, чем могут рассказать.

Я не торопился. Просто шёл, вдыхая воздух, ловя случайные взгляды прохожих, замечая, как изменился этот город с тех пор, как я был здесь в последний раз.

Камера в руках была естественным продолжением меня. Я фотографировал не улицы и не архитектуру, не открыточные виды, которыми пестрят соцсети, а людей. Бездомного старика, склонившегося над пластиковым стаканом с мелочью, тёмнокожего парня с наушниками, задумчиво смотрящего на небо, подростка в потрёпанной одежде, смешивающегося с толпой так, будто хотел остаться невидимым. Париж был контрастным, и этот контраст я искал в каждом кадре.

Я так увлёкся, что не сразу заметил, как пиликнул телефон. Достал его, мельком взглянул на экран и усмехнулся.

Марина.

Марина: "Как долетел, гений? И почему я до сих пор не получила фото ля-круассана? Ты вообще в Париже или сбежал в Тибет постигать дзен?"

Я качнул головой, пряча улыбку. Она, как всегда.

Артем: "Марина, солнце, – набрал я. – Неужели ты правда думаешь, что я способен оставить тебя без фото круассана? Это было бы преступлением против нашего великого братства ценителей мучного".