— Разве я что-то сказал про участок? — спрашиваю холодно-равнодушно и оборачиваюсь. — Вот дом. Девушка не должна переступать его порог. Так ясно?
Коту вообще насрать на все, морда кирпичом, только кивнул безучастно. Мне кажется, если дать ему команду откусить ногу у свиньи, он выполнит это без лишних вопросов и с точно таким же каменным лицом. Макаров же сделан из более мягкого теста, хоть и преданный дядька. Я специально ставлю таких в пару: пока один сомневается, другой стреляет.
— Ясно, Марат, — дядька устало кивает, и я думаю о том, что неплохо было бы ему организовать пенсию.
Образ жизни, связанный с криминалом, быстро забирает здоровье и молодые годы. И пускай Стас сейчас ведет совсем другую, официально-политическую игру, отголоски старой бандитской жизни преследуют нас по пятам.
Кивнув мужикам, я прыгаю в «Гелендваген» и тут же утапливаю педаль газа в пол. Поднимаю пыль на дороге и мчу обратно в город.
Пока рулю, набираю номер старого знакомого.
— Яд, я тебе вернул все до копейки, — вместо приветствия кидает он мне раздраженно.
— Где ты? — холодно спрашиваю я.
— В «Бруклине», — напряженно отвечает Ляхов.
— Не уходи никуда, я буду через десять минут, — говорю ему и отключаюсь, не вникая в разъяснения.
«Бруклин» — бар на окраине города. Достаточно злачное место и точка Стаса, превращенная из «места для сходок блатняка» в «ночное заведение».
Несмотря на смену статуса, тут продолжает собираться разная масть. Это сродни тому, как приехать на рынок. Только на рынке ты выбираешь себе джинсы и огурцы, а в «Бруклин» народ приходит за левыми документами, пушками и разного рода услугами. Барыги тут тоже ошиваются, но Босс их не особо жалует. Север не водит дел с наркопритонами и теми, кто толкает дурь, но позволяет пользоваться некоторыми своими точками. Взамен Босс получает от них шестерок, которые приносят всю нужную инфу.
Паркуюсь прямо напротив входа. Меня здесь знает каждая собака, поэтому дорогой мерседес можно даже не ставить на сигналку. Место злачное, но на тачку Яда не позарится никто, а залетных в «Бруклине» не бывает.
Захожу, на входе здороваюсь с вышибалой. Где Ляхов, даже спрашивать не нужно. У торчков тут отдельный угол.
Подхожу к бару и киваю Сан Санычу — хозяину всего этого великолепия. Шагаю дальше и в одной из кабинок нахожу Ляхова, развалившегося на кожаном прожженном сигаретами диване. Рядом с ним сидит какой-то левый тип, который, видя меня, моментально подрывается и, брякнув извинения, сваливает.
Я устало падаю на диван, достаю из внутреннего кармана куртки сигареты и прикуриваю. Медленно затягиваюсь, давая себе секунду спокойствия.
Ляхов нервничает. Его аж трясет, зрачки расширены, взгляд бегает, сфокусироваться не может ни на чем.
Ясно. Под кайфом.
— Марат, я тебе вернул все, что тебе еще от меня нужно? Я и так продал дом, он был у меня последней недвижимостью. Ты оставил меня просто-напросто с голой жопой!
— Что за истерика, Артем? — я вскидываю бровь и затягиваюсь. — Ты сам себя оставил с голой жопой. Помнится мне, ты добровольно пришел к боссу и попросил у него бабло. Погоди-ка, ты забыл и другое — я еще до этого предупреждал тебя о последствиях за невыполнение обязательств. Так почему же ты, дерьма кусок, решил переложить на меня вину за то, что проебал дом своих покойных родителей?
Не знаю, зачем я вывожу его из себя. Каждое движение этого торчка, некогда бывшего обычным человеком, мне известно наперед. Я опускаю руку и кладу ее на сидушку дивана, максимально близко к своему бедру.
