Кидаюсь к нему в объятия. Бездумно цепляюсь за его талию, сжимаю так крепко, как только могу. Марат обхватывает меня, закрывает собой, хотя вокруг больше никого нет, обнимает тесно — иголки не просунуть. Страшно, господи, как же страшно. Все эти отцовские загоны по поводу моей безопасности больше не кажутся шуткой, теперь я четко ощутила, как жизнь может ускользнуть. Для этого не нужно много времени. Секунда — и тебя нет.
В нас стреляли! Боже, в нас реально стреляли! Отстраняюсь немного от Яда и смотрю в темные злые глаза, а потом начинаю хаотично водить по его телу трясущимися руками, ищу следы пули. Стреляли же, я слышала!
— Успокойся, слышишь?! — зовет он меня, но дрожь только усиливается.
Я никак не реагирую на Яда, только сильнее впиваюсь в его руки, живот. Парень жестко обхватывает мое лицо и повторяет с нажимом, глядя неотрывно на меня:
— Все закончилось, Бемби. Все закончилось, я рядом!
Я замираю на какой-то момент и вижу только его. Вот она, спасительная темнота. Лови меня! Как магниты, мы притягиваемся друг к другу и сплетаем языки. Инициатора нет, это обоюдно. Сейчас все так правильно, как никогда в жизни. Что это? Почему? Разве так целуют? Бешеная скачка наших языков и сердец. Марат больно припечатывает мое тело к холодному металлу автомобиля и напирает с нереальной силой. Боже, он раздавит меня сейчас. Я была бы не прочь умереть под ним — прямо здесь, с давящим и одновременно распирающим чувством внутри.
Марат размазывает слюну по моим губам и меня по автомобилю, его руки хаотично гладят мое тело, лицо. Он будто путник, наконец достигший оазиса. Сдавливает шею, ведет руку ниже и сжимает грудь. Ткань лифчика слишком тонкая, а мои соски стоят как каменные, и он это чувствует. Грубо проводит по ним большими пальцами, заставляя меня стонать и тереться о его ногу, как нимфоманка.
Яд чувствует все это. Он разводит мои ноги еще шире и поднимает меня на руки, вынуждая обхватить его торс ногами. Упираюсь промежностью в его стояк, шов джинсов впивается еще сильнее, и я, не стесняясь ничего, забыв о том, где я и кто, стону в полный голос.
Боже, меня уничтожает все это, стирает в пыль важное и бессмысленное. Есть только сумасшедшая я и еще более безумный он.
Я впиваюсь ногтями в его плечи, а он сжимает мою талию. Где-то болели ребра? Я не помню такого, пускай только попробует остановиться.
Все предохранители Яда уже давным давно сгорели, и он превратился в бешеного пса. Вылизывает меня яростно, и я не отстаю от него, отвечая на первобытный поцелуй своей дикостью. Он наполняет меня своим ядом, а я молю о большем. Сердце в груди болит от бешеного ритма и нехватки кислорода.
Внезапно какой-то автомобиль освещает нас светом фар и, проезжая мимо, сигналит.
Мы замираем на миг, надрывно дыша.
Яд отшатывается от меня, возвращаясь в реальность, и нежно касается щеки напоследок. Будто прощаясь со мной. А мне просто хочется расплакаться. Адреналин схлынул, оставляя после себя лишь пустоту. Я наваливаюсь на холодный металл его «Гелендвагена», со свистом дыша.
— Прости, — хрипло говорит он и, убедившись, что я могу самостоятельно стоять, отступает назад, — это больше не повторится.
Бросив на меня взгляд, который в сумраке подступающей темноты кажется болезненнно-туманным, Яд начинает отходить от меня.
— Почему? — кричу я ему в спину, найдя в себе силы отклеиться от автомобиля.
