– В общем, Олег Романович, давайте дружить. Это пойдет на пользу всем, – доверительно улыбалась я.
Бедняга маялся между амбициями и осторожностью. К тому же ему было не по себе от роли объекта психологического давления, которую я ему навязала. Привык сам «колоть» и «нагибать», а тут его обрабатывают. Я даже нечто вроде сочувствия к нему испытывала.
– Может, покурим? – предложила я, вынимая из сумки пачку сигарет.
– Аа… откуда… вы думаете…
– Олег, да от вас табачищем разит за три метра! У меня нюх, как у кошки.
Опять вранье беспринципное – мне Киря говорил, что Волков курит.
– Да я бросаю вообще-то, – промямлил следователь.
– Ох, мы все бросаем, – засмеялась я, набросила куртку и пошла к выходу из кафе с пачкой сигарет в руке.
На крыльце кафе мы подымили и пришли к взаимопониманию. Не зря индейцы трубку мира придумали. Есть в этом что-то сакральное.
Вскоре я сидела в кабинете Волкова и знакомилась с весьма интересными фактами.
Выяснилось, что незадолго до смерти Андрей Павлов привел в порядок все свои дела. А именно составил завещание, закрыл все долги и позаботился о будущем всех близких ему людей.
Список наследников был довольно обширным. Львиная доля – автосалоны, СПА-отель, два ресторана – отходила жене покойного Марине. Дочери предназначалась всего лишь одна небольшая фирма – ателье по пошиву чехлов для автомобильных сидений.
В завещание была включена некая Лада Мещерская, которая, по информации следователя, работала нянечкой в семье Павловых много лет назад. Ей полагалась сумма в тридцать тысяч долларов плюс ежемесячная выплата из личного фонда Павлова, ведение которого возлагалось на главного бухгалтера фирмы.
Интересно, с чего бы такая щедрость к бывшей домработнице? Хотя нет, нянечке.
Чутье подсказывало мне, что за этим кроется что-то личное. Однако анализ своих ощущений я решила отложить, а пока продолжала изучать завещание.
Приличная сумма отходила некоему Константину Калачеву – водителю Андрея Анатольевича, служившему ему почти десять лет. Не забыл Павлов упомянуть в завещании главного бухгалтера фирмы «Авторай» Алину Аркадьевну Левицкую. Ей, как и водителю, Павлов завещал по двадцать тысяч долларов. Упомянуты в завещании были еще несколько сотрудников фирмы, им отходило по три тысячи.
Павлов составил завещание за полтора месяца до своей смерти.
Я не преминула обратить внимание следователя на этот факт.
– Как-то странно, человек составляет завещание и почти сразу отходит в мир иной, вам это не кажется подозрительным, Олег Романович?
Следователь лишь пожал плечами.
– Всякое бывает.
Ну конечно, зачем заморачиваться, когда проще пойти по пути наименьшего сопротивления и назначить убийцей первого, кто мало-мальски подходит на эту роль.
– Судя по условиям завещания, – проговорила я, отодвигая бумаги, – самый серьезный мотив был у жены Павлова, остальным предназначались слишком несущественные суммы.
– Ну, не скажите, Татьяна! Двадцать тысяч долларов для многих – целое состояние.
Волков даже не сообразил, что своим возражением оказал самому себе медвежью услугу.
– Вот и я о том же – видите, сколько людей заинтересовано в его смерти? А тот, кого следствие подозревает в убийстве, никаким боком не заинтересован.
– Но тут другое дело совсем, – залопотал Волков, – это же любовник! Застуканный любовник!
– Как-то все тут подозрительно, Олег Романович, согласитесь. Жена, у которой прямой мотив избавиться от мужа, так неосторожно попадается мужу с любовником, а сама остается вне подозрений. А любовник, которому ничего не светит, кроме пожизненного заключения, хватает ружье и убивает застукавшего супруга, хотя ему, при его физических возможностях, ничего не стоит оглушить мужа, так сказать, канделябром и спокойно смыться.
