– Чего? – изумленно спросил Бастиан, – на кой черт?
Я улыбнулся.
– В приют для животных. Решили собаку взять.
– Слава Богу, – со смешком выдохнул он, – а я уж решил, что твой отец от тебя совсем устал.
– Иди ты!
– Как твоя мама?
Я замялся.
– Не очень хорошо.
– А ты?
– Как обычно.
– А в школу когда?
Я совсем забыл о школе. За последние несколько недель я сильно отвык от своей обычной жизни, и мне стало казаться, что я больше никогда не вернусь к занятиям.
– Завтра поедем в больницу на осмотр. Меня, скорее всего, выпишут.
– Отлично! Я больше не могу сидеть с этим идиотом Манфредом.
Я тихо рассмеялся.
– О, у тебя новый лучший друг.
Манфред был самым занудным мальчишкой нашего класса. С ним никто не хотел общаться, поэтому он всегда занимал места болеющих ребят и пытался найти общий язык с их соседями по парте.
– Ой, катись, Ветцель, – буркнул Бастиан.
В конце коридора показался отец.
– Ладно, Басти, мне пора. Я позвоню тебе вечером, – сказал я.
– Лео?
– Да?
Бастиан сделал короткую паузу.
– Все будет в порядке, – твердо сказал он.
3
Когда мы ехали домой, на улице уже стемнело. Щенок крепко спал у меня на коленях, а мы с отцом обсуждали, что нужно будет для него купить. Я хотел было сказать, что поводок у нас уже есть, но промолчал. Это поводок Фрэнсиса – и больше ничей.
– Как хочешь назвать? – спросил меня отец, когда мы встали на светофоре.
– Пока не знаю. Ничего в голову не приходит.
– Написал маме, что мы взяли собаку. Она думает, что я ее разыгрываю, – улыбнувшись, сказал отец.
– Я сначала тоже решил, что ты шутишь, – возразил я, а потом нерешительно высказал то, что беспокоило меня всю дорогу, – не думал, что мне когда-нибудь снова доверят питомца.
Отец внимательно посмотрел на меня.
– Лео, это была случайность. Ты не виноват в том, что произошло с Фрэнсисом. Это не значит, что тебе нельзя заботиться о ком-то сейчас. Люди учатся на своих ошибках. Теперь ты будешь внимательнее.
– Но это была не просто ошибка. Это был Фрэнсис, – упрямо отозвался я.
– У всех есть право на второй шанс.
– Надеюсь, – меланхолично отозвался я. – Что сегодня тебе сказал доктор?
Отец заметно напрягся.
– Ничего нового. Просто я думал, что твоей маме стало лучше, но она все еще в прежнем состоянии.
– Не думал, что сахарный диабет это настолько серьезно.
– Любая болезнь дает свои осложнения, – сказал отец, – но врачи очень стараются все исправить.
Больше я ничего не спрашивал.
Дома мы оказались около девяти вечера. Я умирал от голода, поэтому отец отправился на кухню, чтобы заняться приготовлением позднего ужина. Он так сильно устал, что не стал даже переодеваться. Просто скинул пиджак на диван и закатал рукава белой рубашки, чтобы не испачкать ее соусом или чем-нибудь еще.
Щенок носился по гостиной, принюхиваясь к вещам. Вскоре он налетел на коробку с моей сломанной приставкой, тихо зарычал на провода, а потом спрятался за кресло. Я лежал на полу, подперев голову руками, и наблюдал за ним, пытаясь понять, какое имя ему подходит.
– Хочешь быть Гюнтером? – спросил я, когда он подбежал ко мне, – или Клаусом? М? Тебе не нравится? А что же тебе нравится, трусишка?
Кажется, от этих имен он был не в восторге, потому что даже ухом не повел. Тогда мой взгляд упал на полку с мамиными книгами. Это заставило меня вспомнить кое-что. Нашу первую собаку мама назвала в честь Фрэнсиса Скотта Фицджеральда21. Я решил, что это хорошая идея – назвать щенка именем какого-нибудь писателя.
