– Боюсь, этот вариант будет мне слегка неудобен, – Кроули заерзал на стуле. – Понимаете, в том чемоданчике хранится очень ценная для меня вещь…
– Хоть прах твоей покойной мамаши! – рявкнул Лебовски и хлопнул кулаком по стойке, да с такой силой, что пивной бокал, звякнув, подпрыгнул на месте, чуть не скатившись на пол. – Утром деньги – вечером чемоданы. А пока что spierdalaj поживей отсюда, пока я твоему жирному заду ускорение сапогом не придал.
Тут в дело вступила английская разведка. Чарли, прыгнув на стул рядом с Кроули, оперся передними лапами на стойку и залился глухим лаем:
– Не люблю влезать без спроса в чужие беседы, мистер, но это дело межнациональной безопасности, так что попрошу перестать знакомить нас со всем богатством местного диалекта и побыстрей выполнить просьбу моего спутника. Короче говоря – где чемодан, Лебовски?
– Это ваш? – с опаской произнес здоровяк.
При виде Чарли он вмиг преобразился, словно увидел перед собой не бульдога, а проверяющего из санэпидемстанции вкупе с налоговиками и пожарными. Голос грубияна стал практически дружелюбным и чуть заискивающим, а сам он будто бы слегка сдулся в размерах и перестал сыпать через слово ругательствами на родном языке. Он даже попытался изобразить некое подобие улыбки, сверкая остатками зубов. Помнится, именно с таким выражением лица Семена встретил в родном городке абориген, от близкого знакомства с кулаком которого тому пришлось спасаться тактическим отступлением. Видимо, не один Кроули пережил в раннем возрасте неприятное знакомство с лучшим другом человека.
– О, так вы тоже его видите? – озадаченно произнес Кроули. – Хм, странно, очень странно. Значит, это все же не плод моего воображения… Да-да, не волнуйтесь, эта милая собачка со мной.
В этот самый момент «Милая собачка» широко оскалила клыки, опровергая стереотипы про английскую стоматологию.
– А он кусается? – произнес бармен, не спуская настороженного взгляда с Чарли.
– У меня есть лицензия на убийство, шантаж, кусь, подкуп должностных лиц, диверсии государственных масштабов, вождение всеми видами транспорта, подделку документов и громкий лай в любое время дня и ночи, – без запинки перечислил тот все свои регалии.
Семен с уважением и даже легкой завистью покачал головой. Лично он доступ к принтеру-то получил лишь спустя год работы, да и то только к черно-белой печати. А уж правом на умертвение неугодных, наверное, в их офисе обладала только Галина Абрамовна. И хоть думается, бармен не понял ни слова из того, что пролаял Чарли, но вот его ощеренная морда явно давала понять, что шутки юмора шутить с ним никто не намерен.
– Разумеется, – пожал плечами Кроули. – Это же собака. Собаки кусаются.
– Ну да, что же это я… Вообще сюда с животными нельзя… – громко сглотнул Лебовски, на широком лбу которого выступили блестящие бисеринки пота.
– С превеликим огорчением покину ваше ресторан, – сказал Кроули, сделав разом несколько ошибок в слове «всеми-возможными-богами-если-они-конечно-существуют-забытая-дыра», – но, увы, не могу сделать этого без моего, как вы выразились ранее, «барахла». Уж больно оно мне дорого.
На этот раз бармена не нужно было уговаривать дважды. Не успели они моргнуть и глазом, как он исчез в подсобке, откуда вскоре послышалась громкая возня, грохот, ругань на польском и звон битой посуды, словно бы кто-то решил перевернуть там все с ног на голову.
