– Я же просил, нет, приказывал тебе держать язык за зубами! И не притворяйся, что не понимаешь, о чём идёт речь. Указ товарища Торина пришёл только вчера, Брехлисиус никоим образом не мог узнать о нём раньше остальных надсмотрщиков в лагере!
Старший надзиратель гневно глядел на Афелиса, искренне не понимавшего, откуда бывший правдист мог узнать об амнистии. Даскалос Балинович оставался вне подозрений: принципиальный гном ни за что бы не проболтался. Рок… да, Рок провёл много времени, занимаясь «перевоспитанием» эльфа, а за словом орк лезть в карман не привык. Ладно, со всяким бывает, в любом случае Афелис сдавать друзей не привык. Понурив голову, он предположил, что мог взболтнуть лишнее во сне…
Надзиратель, конечно, ему не поверил:
– Кому ещё ты рассказал об амнистии, человек? Я спрашиваю, кому…
Теперь пришлось взглянуть главному мучителю прямо в глаза:
– Никто больше не в курсе. Вы же видели реакцию остальных заключённых, все решили, что эльф поехал кукухой! Он потерял троих друзей всего за несколько дней…
Жестокий гном внезапно расхохотался. Афелис удивлённо захлопал глазами, не видя причины для столь странной реакции.
– Друзей, он потерял друзей, говоришь?! – надсмотрщик смахнул слезинки от смеха с лица. – У таких, как Брехлисиус, не может быть никаких друзей и товарищей. Верней, они-то могут и считать Брехло другом, но он их – никогда! Для него они все просто полезные инструменты, не более. На такой высокой должности, как была на воле у правдоруба, настоящих друзей не бывает. Не думаю, что остроухий проронил по поводу потери трёх дурней хотя бы слезинку. С другой стороны… – начальник лагеря задумчиво погладил холёную бороду. – Брехлисиус ведь не может не понимать, что судьбу таких высокопоставленных товарищей, как он, непосредственно решает самое высшее руководство, и никакие «общие указы» его не касаются? Идиот, не понимающий основ работы системы, не мог получить столь важную должность и управлять Союзом Западных Островов. Что-то с правдорубом нечисто, вот только пойди пойми что…
Афелис работу «системы» с её двойными стандартами понимал плохо, а потому счёл за лучшее помалкивать, слушая рассуждения надзирателя. Тем паче, что Брехлисиус давно вызывал подозрения и у него самого.
– Нет, ну а с чего ради товарищ Торин поставил руководить отдалёнными островами эльфа, бывшего практически личным летописцем у Горрыка? Ушастый должен был прибыть в наш лагерь ещё лет двадцать назад, а не строить из себя эффективного управляющего! Ясно же, что он предатель вдвойне! От эльфов ушёл, от орков ушёл, а с лихнистами вдруг честным и преданным стал?
Старший надсмотрщик вдруг пристально уставился на Афелиса, как будто тот мог знать ответ.
– Лихнизм меняет сознание… – промямлил заученную фразу стушевавшийся под взором гнома затравленный каторжник.
Бородач презрительно отмахнулся:
– Своей мамаше будешь эти сказки рассказывать. Хотя… на воле советую именно так всем и отвечать, – увидев на лице Афелиса замешательство, главный надсмотрщик пояснил: – Да, ты не ослышался, мне не нужно, чтобы кто-то смущал остальных заключённых разговорами об амнистии. Во сне, от небольшого ума, по доброте душевной – неважно. Брехло мы выставим фантазёром, но тебе, как бывалому, могут поверить.
Коротышка схватил Афелиса под локоть, грубо подтолкнул к окну:
– Я не стану говорить, чтобы ты собирал свои манатки и попрощался с приятелями. Ценного имущества ни у кого из каторжников здесь давно нет, а на твои дружеские отношения мне плевать. Видишь телегу, груженную углём, который вы едва сегодня насобирали? Поедешь в ней через десять минут, я дам тебе бумагу об освобождении и скажу седокам, чтобы довезли тебя до Хребта Великого Змия. Не самая комфортная, наверно, будет поездочка, но в такую метель всё равно никто, кроме мамонтов, в наших краях не пройдёт.
