Лотта посмотрела на него с удивлением и некоторым опасением.
– Ты что-то задумал? Если это опасно, то мы справимся и без этого, я смогу рано или поздно уговорить маму не вмешиваться в мою жизнь. Просто для этого надо время.
– Не беспокойся, родная, опасностей не больше, чем обычно. Ничего из ряда вон выходящего. Осенью моя учеба подойдет к концу, я отбуду к месту назначения, и туда уже не прибуду. Потеряюсь в дороге.
Конечно, такой способ завершения воинской карьеры будет приравнен к дезертирству, но, по крайней мере, никому другому вреда не нанесет. Кроме самого Антикайнена, если его найдут. А он постарается так, чтобы о нем никто и никогда больше не слышал.
– Я слишком долго к этому шел, радость моя. Теперь я знаю, что полностью готов сделать выбор. И ты – самая важная часть этого выбора. Ну, и деньги конечно.
7. Старший научный сотрудник Института Мозга.
Отгуляв свой краткосрочный отпуск, Тойво предстал перед Куусиненом, предварительно сообщив ему, что по телефону познакомить его с некоторыми своими наблюдениями он не сможет. Требовалось жестикулировать и делать гримасы.
Исходя из его наблюдений в Финляндии опять началось некое нездоровое брожение. Имело место создание про-русской организации, то ли «Звено», то ли какое-то иное по названию. Туда, как и предполагалось, потекли «кронштадтцы». Ну, эмигрантские круги всегда тяготели к созданию всяких обществ по «спасению» потерянной отчизны. Они не очень, чтобы очень представляют угрозу. Если их не поддерживает и не финансирует само государство, конечно.
Летом 1921 года такая поддержка, судя по всему, опять имеет место. Создается добровольческий батальон Repolan Pataljoona, куда принимаются граждане Суоми. Все, как не так уж и давно в AVA, добровольческой армии. Кадровые офицеры, такие как майор Моттонен, майор Пааво Талвела, капитан Свинхувуд, лейтенанты Тенхунен и Хейнрикс занялись формированием подразделений, отличных от привычного шюцкора.
– Немцы шастают вдоль наших границ, прикидываясь, будто прогуливаются, – говорил Антикайнен. – Сами-то они, конечно, к нам не сунутся, вот подзадорить прочий народ не преминут.
– Ребольский батальон, говоришь, создают? – прищурил глаза Куусинен. – Ну, это понятно – в центральной и северной Карелии у нас войск поменьше, да и былая Ухтинская республика существовала именно там, стало быть, «медвежьих ям» с захороненным оружием поблизости больше всего.
– Отправь меня туда, Отто, с разведывательной, так сказать, задачей! – предложил Тойво. – Осмотрюсь, подготовлю варианты наиболее приемлемых наступательных действий и пути возможного отхода в случае отступления.
– Партия тебя, конечно, сможет направить. Вот только к Реболам, либо куда подальше? – ответил Отто. – Я-то с тобой согласен, вот прочая кодла, в которой каждой твари по паре, может на это не пойти. По большому счету многим сейчас наплевать, будет очередная война в Карелии, либо не будет. Мой голос теперь даже не совещательный – он, вообще, никакой.
Антикйнен мог и сам, в принципе, поехать к Реболам, но без мандата от своего командования, этот поступок мог быть расценен двояко, а пограничники, которые не могут не располагаться в тех местах, посмотрят на него и вовсе однозначно. «Стоять!» – скажут пограничники. – «Цюрюк!» А потом стрельнут на поражение для верности, чтоб одной проблемой было меньше.
Тойво очень желал, чтобы у Куусинена получилось с этой командировкой для него. Реболы-то – пес с этим поселком, вот соседствующее Кимасозеро – это место, куда он стремился. Ему надо попасть туда во что бы то ни стало. Да, по большому счету, он и попадет туда при любом раскладе. Вот только хотелось бы, чтобы это произошло малой кровью.
