Мои друзья идут по жизни маршем,
а остановки там – после ранений,
В больничный корпус поднимаясь
И не зная,
Кого увидишь,
и невольно замираешь
перед палатой,
что там, жизнь или сраженье
со смертью?
Как изуродован? Идёт или лежит?
Узнает или просто прокричит;
а если ходит – то пойдём закурим
на чёрной лестнице
и обо всём поговорим.
Где угол зла, как ты его берёшь,
Кого ты любишь из осьмнадцатого века
И кто в разведку в крайний раз уйдёт,
Не ожидая подкрепленья и ночлега.
Здесь жизнь и смерть в окровленных бинтах
И здесь – любовь: а застегни живот мне;
Живот зашит, застёгиваешь куртку
И на ступенях вытянешь впотьмах —
одну, другую, ту ли сигарету
пока сестра торопится узнать, что не в порядке.
Но, открыв коробку,
Ей молча предлагаешь папиросу;
Она – сестра, а ты – наверно, тоже.
И мы сидим дымим, мы так похожи,
Донецка, Питера или Москвы —
Сестрицы всей России таковы.
А наши братья – белые, в бинтах,
Стоят напротив,
И никто из нас
Не скажет им присесть хоть на ступеньку.
Мы этим оскорбили бы бойца,
что жизнь нам отдавал, а не копейку.
– Я не могу тебя, как женщину, отправить —
туда, где нам пристало, не тебе…
– Я женщин не сужу из тех же правил,
что и товарищей… но то не значит, что
Я не люблю, не доверяю я тебе.
И как теперь?
Мы вместе в общей боли.
Как на иконе – венчанных страстей.
Таких мужей земля рожает, в воле —
Чтоб сёстры нежили,
А женщины несли от них детей.
![Bo][ing Day истребить «колхозника»](/uploads/covers/fe/bo-ing-day-istrebit-kolhoznika.jpg)
