На улице теплело. Декабрь тихо сменялся апрелем, снег лежал на тротуарах переваренным сахаром, солнце блестело в стеклах.
– Погода – мрак, – с излишним оптимизмом заключила Динка и расстегнула кожаную куртку. – Я не удивлюсь, если ты когда-то загадывала свадьбу весной.
– В феврале тринадцатого года, – серьезно кивнула я. – Мы тогда день рождения Артура справляли на природе.
– Правда? – не поверила сестра. – Я тоже так хочу. Только не со свадьбой, а с экзаменами. Загадаешь?
– Обязательно.
– Уже решила, на кого поступать? – присоединилась к разговору Инна.
Динка кивнула, сунула руки в карманы и опустила взгляд, выдержав загадочную паузу. Или просто любуясь на новые ботильоны на «тракторном» каблуке, с обувью у нее всегда были особые отношения.
– В полицию пойду.
Зная Динку, такого и следовало ожидать. По характеру она – типичный гуманитарий, а склад ума математический. В полиции не пропадет, а вот что будет с сослуживцами и преступниками – это уже не на нашей совести.
– Хорошо подумала? Жалеть потом не будешь?
– Не-а, – улыбнулась сестренка. – Буду пить кофе, закинув ноги на стол, читать детям лекции о справедливости и дрессировать собаку. Научу кусать всех по первому приказу. Кстати, о еде. Здесь за аллеей кафе новое открылось, говорят, хорошее. Может, перекусим?
Мы одобрительно переглянулись и свернули в паутину еще по-зимнему голых деревьев, Инна с Динкой взялись обсуждать стратегии выживания на рабочем месте, пока сестра не встала посреди дороги с восхищенным возгласом:
– Шарики.
В конце аллеи парень в красной куртке продавал воздушные шары.
– Эль, пошли быстрее, – не успела я опомниться, как сестра схватила меня за локоть и потащила за собой. – Я хочу красненький. И зеленый. Розовый, ух ты! Инка! Не отставай! Сколько стоит?
Диана заканчивает одиннадцатый класс, девушка уже взрослая, серьезная, умеет логически мыслить и принимать важные решения (пользуясь монеткой), но как только видит воздушные шары… тушите свет и бегите.
Насчитали семь штук, по количеству полос радуги. За пять минут дороги до кафе Динка предложила нам тысячу и один способ как использовать эту цветную красотищу. Любить она их любила, но только находила должное применение, в руках не задерживала. Привязать к ним свадебное платье я запретила даже после торжества, дать деньги на несколько сотен штук, чтоб подняли выдумщицу в воздух, Инка отказалась. Девушка выбрала последний стоящий вариант – раздала их встречным детям.
– Радостью надо делиться, – философски заключила сестра.
В кафе будущий офицер заказала двойной латте и мороженое с карамельной крошкой, деловито расправила воротничок фиолетовой блузки и с серьезным видом продолжила обсуждать с Инной плюсы и минусы выбранной профессии.
– Радостью надо делиться, – повторила я, зачерпывая мороженое из чашечки сестры.
– На пятнадцать суток посажу.
***
– Я вернулся умирать, – провозгласил Михаэль, только войдя в штаб-квартиру. Как всегда хлопнул дверью, прошел к столу, оставляя за собой цепь грязных следов, сматюгнулся на визжащую Луну («Я же только утром намыла!») и закурил.
Вероника стояла у окна, скрестив руки на груди. Ботфорты на шпильке, черное платье выше колена, открытая шея с тонкой цепочкой – Демон оглядел женщину и присвистнул.
– А ты похорошела, – заметил он. – Постройнела, подкрасилась – лет двадцать скинула, одобряю.
Женщина нахмурилась.
– После собрания зайдешь ко мне, – строго сказала она.
