«Всемирную бойню» готовили не Николай II и «русские варвары», а «кузен Вилли» и другие представители «цивилизованной Европы». В этом направлении работали первые лица Германии, Австро-Венгрии и Великобритании, западные финансисты, промышленные магнаты, политики, военные и дипломаты. Каждый из них рассчитывал на то, что война принесёт его стране и ему лично материальные или политические бонусы. О них грезили даже элиты колоний.
Между тем нашлись гораздо более трезвые и глубокие аналитики, чьи прогнозы интересно читать и сегодня.
В далёком 1886-м непопулярный ныне Фридрих Энгельс обратил внимание на то, что противоречия между ведущими государствами мира делают невозможными локализацию военных конфликтов. В 1895 году перед смертью он же утверждал, что теперь возможна лишь мировая война. В отличие от военных штабов великих держав, руководители которых вплоть до начала «всемирной бойни» пребывали в уверенности, что война продлится не более года, Энгельс предсказывал то, что она затянется на 3–4 года и закончится поражением Германии.
В феврале 1914 года лидер правых в Государственном совете Российской империи Пётр Дурново подал Записку на имя императора Николая II. В ней он предрекал, что войну будут вести коалиции во главе с Великобританией и Германией, а в Антанте главная тяжесть «несомненно, выпадет на нашу долю».
Дурново не скрывал скепсиса по поводу сближения Санкт-Петербурга и Лондона, считая, что никаких выгод России её союз с Туманным Альбионом не принесёт. Разбирая возможные геополитические выгоды или потери, он заметил, что «единственным призом в этой войне может быть только Галиция», добавив: «Только безумец может хотеть присоединить Галицию. Кто присоединит Галицию, потеряет империю…»
В случае же неудач в войне, предсказывал бывший министр внутренних дел, «социальная революция, в самых крайних её проявлениях, у нас неизбежна».
Пророческие предостережения немецкого социалиста и русского монархиста политические элиты великих держав оставили без внимания, легкомысленно начав массовое кровопускание.
Это покажется странным, но войну приветствовали и широкие слои готовившихся воевать народов. «Это была необычайная смесь нереализованного патриотизма, романтической радости по поводу возможности участия в великом приключении, наивного ожидания того, что тем или иным способом этот конфликт разрешит все прежние проблемы. Большинство немцев верило так же ревностно, как и большинство англичан и французов, что их страна стала жертвой брутального нападения», – констатировал английский историк Гордон Крейг.
Русские на сей счёт не заблуждались. Назвать же Россию виновной в развязывании Первой мировой войны пока не решаются даже отпетые русофобы и фальсификаторы истории.
Первая мировая война застала Россию в период незавершённой модернизации и перехода от аграрного общества к индустриальному. Темпы экономического развития и перевооружения армии были высокими, но недостаточными для того, чтобы вступать в затяжную войну. Премьер-министр Пётр Столыпин говорил: «Нам нужен мир: война в ближайшие годы, особенно по непонятному для народа поводу, будет гибельна для России и династии. Напротив того, каждый год мира укрепляет Россию не только с военной и морской точки зрения, но и с финансовой и экономической».
Действительно, все понимали, что России не нужна война, но остаться в стороне она просто не могла, считает член Российской ассоциации историков Первой мировой войны Константин Пахалюк:
