Павлу Дыбенко было двадцать восемь лет. В сопровождении вооружённых моряков он явился в военное министерство, где на него смотрели с изумлением, плохо представляя себе корабельного электрика в роли военно-морского министра.
События тех дней историк Елена Прудникова описывает так:
«Под флагом Комитета спасения меньшевики <…> начали работать над реставрацией керенщины. Добрая половина их по-прежнему стояла за коалицию. Остальные либо признавали „законную власть Временного правительства“, либо считали необходимым создать новую власть в противовес Смольному, либо просто стояли за ликвидацию Смольного всеми средствами и путями».
Отделы перестали работать, и большинство служащих разбрелось кто куда. Это ещё довольно понятно и непредосудительно. Но денежные суммы? Представьте себе: старый ЦИК унёс их с собой! Служащие – кассиры, бухгалтеры и барышни – по распоряжению низложенных властей набили кредитками свои карманы, напихали их, куда возможно, под платье и унесли из Смольного всю кассовую наличность. <…> Большинство ЦИК захватило деньги в целях дальнейшего распоряжении ими по своему усмотрению: их употребляли в дальнейшем па политические цели меньшевиков и эсеров. <…> И всё это было проделано без всяких попыток отрицать законность Второго съезда и его ЦИК.
Временное правительство опиралось просто на кучку людей, объявивших себя каким-то «комитетом». Да и с правительством этим большевики поступили точно так же, как сформировавшая его Дума в своё время поступила с царскими министрами.
Крыленко отправился в Петропавловскую крепость и сказал адмиралу Вердеревскому, что морской министр дезертировал и что он, Крыленко, уполномочен Советом народных комиссаров просить его ради спасения России взять на себя управление министерством. Старый моряк согласился…
Большевики, остро нуждавшиеся в любых кадрах, ни для кого не закрывали возможность работы. Есть данные, что впоследствии консультантом ВЧК был даже такой одиозный человек, как бывший шеф жандармов Российской империи Джунковский. Но вот трибунная политическая болтовня больше не требовалась, и господа политики ощутили себя выброшенными из жизни.
Следующие два дня ушли на агитацию. Заводы стояли за Совнарком, «чистая» публика – за Комитет спасения. Шла пропагандистская битва за гарнизон.
Ранним утром 29 октября в Смольном внезапно замолчали телефоны. Причина выяснилась скоро: около 7 утра на петроградскую телефонную станцию явилась рота солдат Семёновского полка. Они выглядели как свои и знали пароль, так что никто ничего не заподозрил до тех пор, пока они не разоружили охрану и не посадили под замок производившего инспекцию Антонова-Овсеенко. Странные солдаты оказались переодетыми юнкерами. Они укрепились на станции и на все попытки большевистских отрядов прорваться туда огрызались огнём.
В то же время другие отряды заняли телеграф и военную гостиницу – но красные их вскоре оттуда выбили. Так начался мятеж, подготовленный Комитетом спасения. В комитете было всякой твари по паре, однако вооружённый мятеж требует весьма специфического боевого опыта. И люди с таким опытом нашлись. Ведущую роль в заговоре сыграли бывшие товарищи большевиков по борьбе против существующего строя – эсеры.
Один из руководителей, член ЦК партии эсеров Брудерер, был задержан красногвардейским патрулём. При обыске у него нашли документы, по которым быстро установили, что готовится мятеж, а также какие части должны принять в нём участие. ВРК успел вовремя предупредить районные советы, воинские части и заводы и даже частично подготовиться к удару. Такова официальная версия – но Джону Риду, например,
