Новый правящий класс подкупали подачками. Во время голода окончательно сложилась система номенклатурных привилегий, просуществовавшая вплоть до краха СССР.
8 февраля 1932 года секретным постановлением политбюро был отменён так называемый «партмаксимум» для ответственных работников – коммунистов в размере 2700 рублей в год. По словам экономиста Евгения Варги, именно тогда «началось радикальное расслоение советского общества, один за другим – в соответствии с их значением для режима Сталина – выделялись привилегированные слои».
Широко распространилась практика выдачи номенклатурщикам «пакетов» – ежемесячных денежных бонусов в конвертах, настолько засекреченных, что с них даже не уплачивались партвзносы.
Осенью 1932 года, в разгар голода, в распределителе в «Доме на набережной» чиновник каждый месяц получал четыре килограмма мяса, четыре килограмма колбасы и ветчины, килограмм икры.
В сентябре для питания делегатов пленума ЦК были затребованы 10 тонн мясных деликатесов, четыре тонны рыбы, 600 килограммов сыра, 300 килограммов икры, всего 93 наименования продуктов.
«С той минуты, как мы сели в поезд “Москва-Ленинград” и стали гостями чекистов, для нас наступил коммунизм. Ни за что не платим. Копчёные колбасы. Сыры. Икра. Фрукты. Вина. Коньяк. Ем, пью и вспоминаю, как добирался до Москвы. Всюду вдоль полотна стояли оборванные босые дети, старики. Кожа да кости. Все тянут руки к проходящим вагонам. У всех на губах одно слово: хлеб, хлеб, хлеб», – вспоминал организованную ОГПУ поездку литераторов на Беломорканал писатель Александр Авдеенко.
А уж во время банкета в ленинградской «Астории» он, по его словам, просто ошалел от изобилия: «бифштексы, жареные цыплята, шашлыки, шпроты в янтарном масле, поросята, заливные осётры, персики без косточек и кожуры».
«Самое страшное, если вы вдруг почувствуете жалость и потеряете твёрдость. Вы должны научиться есть, даже если все кругом будут умирать от голода. Иначе некому будет вернуть урожай стране. Не поддавайтесь чувствам и думайте только о себе», – говорилось в секретной инструкции ЦК работникам райкомов в зоне бедствия.
Начальники, «проявлявшие незрелость» и подкармливавшие голодных из личных запасов, быстро исчезали со своих постов. Впрочем, аналогичная участь ждала и тех, кто, не поняв генеральной линии, устраивал оргии с шампанским и забавами в духе дореволюционных купцов: кто съест в один присест молодого барашка.
Уже в XXI веке российский режиссёр Андрей Кончаловский опубликовал пост с воспоминаниями о родственниках-«буржуях», чем возмутил пользователей сети. «Они рано завтракали, пили кофе; к кофе были сдобные булки, сливочное масло и рокфор, хороший рокфор, ещё тех, сталинских времён», – написал Кончаловский в заметке о своих дедушке и бабушке – Петре Кончаловском и Ольге Суриковой.
Пользователи раскритиковали пост режиссёра за подчёркнутое социальное неравенство между его семьёй и семьями его соотечественников среднего класса. «Кто рокфор, а кто отвар из крапивы. Страна разных возможностей», «А моя бабка из Харьковской области помнила во время голода, как соседка ела своего ребёнка».
Станислав Косиор за свои грехи расплатился страшно. В феврале 1939 года он был расстрелян. Сильный телом и духом, Косиор выдержал пытки и подписал «признание» лишь после того, как следователи привели его 16‑летнюю дочь и пригрозили по очереди изнасиловать её на глазах у отца. После этого инцидента, поняв, что она явилась причиной смерти отца, девушка бросилась под поезд.
