– Ой, не прибедняйся!
Едва Марк скрылся в коридоре, ведущем к задней двери дома, затренькал колокольчик над парадной. Пёс тотчас поднял голову и негромко гавкнул, однако по-прежнему не сдвинулся с места.
Вероника окинула взглядом полку с плотно закупоренными банками из белого фаянса; на сверкающем боку каждой имелась этикетка в виде овальной виньетки с затейливой надписью посередине. Рука хозяйки привычно потянулась к первой банке справа, но замерла в воздухе.
– Нет, не кофе. На сей раз потребуется нечто особенное…
***
Послеполуденное солнце било в лобовое стекло. И будет бить, пока не закатится за горизонт или пока Ида не свернёт в сторону, что абсолютно исключено. Бить беспощадно. Даже тёмные очки не защищали от лицезрения безобразных разводов, которые оставил наглый поганец на заправке, якобы протирая стекло. Сколько ни трудились «дворники», жирные полосы не отмывались. Может, свернуть на обочину и самой помыть? Однако от мысли, что придётся остановиться и выйти из машины, стало ещё хуже, аж до тошноты. Придётся мучиться до следующей заправки…
Ида терпеть не могла останавливаться в пути. Во всех смыслах. С детства, насколько себя помнила, она всё делала быстро: ходила стремглав, читала взахлёб, гимназию окончила в шестнадцать, училась в двух вузах одновременно, автомобиль всегда вела на максимально допустимой скорости. Даже спала стремительно: засыпала в полночь, едва голова касалась подушки, а с рассветом вскакивала на ноги, спеша воплощать идеи, пришедшие во сне. В агентстве, где она за год из рядового сотрудника вырвалась в арт-директоры, нашлись острословы, уверявшие, что ураган «Ида», обрушившийся на Мексиканский залив с такой силой, что повернул вспять вальяжную Миссисипи, был назван именно в её честь… И только кофе Ида пила медленно, на чашку уходило четверть часа, а то и больше. Это были единственные, драгоценные минуты отдыха. «Ураган взял паузу» – говорили тогда сотрудники. С уважением, однако. Потому что Ида никогда ни с кого не требовала больше, чем с себя.
И вдруг нашёлся смельчак, который попытался её остановить. Обуздать тайфун! Глупая затея. Ему, наверное, будет больно… Но и ей тоже! Ей уже больно, так больно, что не выдержала, убежала. Вроде как сорвалась в срочную командировку. На работе поверят, Ида часто так делала. А он пусть думает, что хочет. Ей всё равно. Она его уже почти забыла…
Дорога расплывалась, будто в тумане. Ида рукавом протёрла слезящиеся глаза. Чёртовы разводы, ничего не видно! Вдруг тренированное периферийное зрение выхватило указатель на обочине: «Трактир». Надо же, без твёрдого знака в конце, пресловутой «ер» – модной стилизации под старину. А ведь старина старине рознь: респектабельные трактиры петровских времён разительно отличались от тех кабаков, где кутили сослуживцы Печорина, не говоря уж о грязных харчевнях, под дверьми которых валялись пьяные мужики…
А в нынешних трактирах кофе хоть подают? Иде вдруг отчаянно захотелось эспрессо. Может, в глазах прояснится наконец. И лобовое стекло заодно помоет. А потом помчится дальше – вперёд, всегда только вперёд!
Она дала задний ход и решительно свернула на гравийку, которая неожиданно завела её в дремучий лес. Но Ида не привыкла менять свои решения. И оказалась права, как всегда. Дорога ещё раз вильнула и упёрлась в большой дом.
Дом выглядел на удивление правильно. Если бы ей заказали проект трактира, она наверняка изобразила бы нечто подобное. Ну, быть может, без эркера. Однако тут эркер был к месту, гармонировал с широкой остеклённой дверью. А над крыльцом, под вывеской, тускло поблёскивала бронзой непонятная надпись на латыни. Надо же, опять никакого а-ля рюс!
