– Не пошлет Кольцов. Не пошлет!
– Мне бы твою уверенность, Лисин!
– Потому что послать – это уже не в его интересах будет. Короче, даёте добро, и всё будет тип-топ! Гарантирую! – Лисин зачем-то крестится. – Девяносто пять маракинских процентов и всего лишь пять нефёдовских. Математика – точная наука. А если почка наша до Перми долетит, не стухнув, то и неплохие дивиденды получатся. Почка Нефёдова денег не стоит! Смекаете?
– Ладно, – Бубукин медленно поднимается с пуфика, подходит к окну, – действуй. В случае чего, прикрою. И разберись ты, в конце концов, с этой помойкой. Кручилин, конечно, скорее всего, на пушку берёт. Ну а что, если вдруг на самом деле приедет? Чем чёрт не шутит! Ему ведь и больничные голоса не помешают. Короче, чтобы завтра порядок во дворе навёл. Понял? Всё. Двинул я. Надо в горздрав заскочить.
– Понял, наведу порядок. До свидания, – протягивает руку Лисин.
– Сообщи заранее, во сколько операция, подъеду. Всё! Удачи! – Забыв пожать Лисину руку, Бубукин выходит из кабинета. – Провожать не надо, – раздается из коридора его голос.
* * *
Ординаторская. За столом Кольцов с рентгеновским снимком в руках. Лисин нервно ходит из угла в угол. Воротничок рубашки расстегнут. Волосы растрепаны. Всё говорит о том, что разговор идет тяжелый и долгий.
– Вот и всё, – Лисин ослабляет узел галстука. – Маракина зашиваете и спокойно, с чувством исполненного долга занимаетесь сердцем Нефедова. Разрешение на операцию вы получите. Да и над душой я стоять не буду. Вы же этого хотели. Пять процентов ваши. Соглашайтесь. Вот у меня весь план операций. Вечером набросал. – Передает Кольцову листок бумаги.
– Ну в операционной вас во всех случаях не будет. – Кольцов бегло читает бумагу и, скомкав, бросает в урну. – И этого тоже не будет, Степан Андреевич. Никогда! Нам никто не дал и, надеюсь, не даст разрешения на забор у живого Нефёдова почки. Ему шестнадцати нет. Значит, забор вообще запрещён. Даже у мёртвого. Но это не главное. Главное то, что пациенты и со здоровым сердцем могут двух таких операций не перенести. А с его, израненным, какие, к чёрту, пять процентов? Шансы вообще равны нулю. Ради чего? Чтобы вытащить какого-то бандита. Не понимаю!
– А вам понимать и необязательно. Для этого главврач в больнице предусмотрен.
– Так скальпель в руки, Степан Андреевич! И вперёд!
– Что вы предлагаете? – сдаётся Лисин.
– Вот моя схема. – Кольцов передает Лисину исписанный лист бумаги.
Нехотя Лисин достает из кармана очки, водружает на нос.
– Понятно. Почка изымается только в случае окончательной остановки сердца Нефёдова, – читает вслух Лисин.
– Именно так. После того как станет ясно, что чуда не произошло.
– Ещё раз, каков процент чуда, Кольцов?
– Я уже говорил. Не более пяти. Увы!
– Значит, правильно ли я понимаю, – Лисин в упор смотрит в глаза Кольцову, – за то, что Маракин завтра будет с новой почкой, а вы через пару-тройку месяцев дома на диване с любимой женой, у нас девяносто пять процентов?
– Может, даже и больше. Правильно понимаете.
– В ваших интересах, чтобы было больше. Хорошо, – Лисин возвращает лист бумаги Кольцову. – Я согласовываю план. Только, пока вы там с Нефёдовым возитесь, Маракин пусть не в палате результата дожидается, а в операционной. В полной готовности к наркозу. У нас условий даже для краткосрочного хранения органов нет. Принимается?
– Нет возражений.
– И ещё. В мой кабинет установите дублирующий монитор. Я должен контролировать ход операции.
