Мальчик поднимает голову, пытается заглянуть деду в глаза. Но тот сверлит взглядом тахту, и горько поджимаются губы, и мелко подрагивает гладко выбритый подбородок.
– Деда, а почему ее никак не разбудить? – тихонько спрашивает мальчик.
Тряхнув головой, дед переводит строгий взгляд на внука.
– Потому что ночь на дворе, только ты барагозишь. А ну, марш в кровать, живо!
Мальчик тихонько вздыхает и покорно плетется обратно в холодный коридор. Уже там его настигает голос деда:
– Ты чего вставал-то? Описался снова?
Мальчик виновато шмыгает носом.
– Не беда, боец… Сейчас переоденемся.
Сид стоял в коридоре, судорожно сжимая кулаки.
Хотелось думать, что завтра, в будничном утреннем свете, он будет со смехом вспоминать этот приступ паники. Хотелось, но пока не верилось.
Собрав всю силу воли, он рывком повернулся направо. Пусто, смутно белеет в темноте закрытая дверь. И все та же тишина.
Сид облегченно вздохнул и, уже не спеша, повернул голову влево.
Входная дверь не заперта, язычок замка упирается в косяк.
Все еще не веря своему счастью, на негнущихся ногах, Сид подошел к двери. Легонько толкнул ее и замер в ожидании.
С лестницы потянуло сквозняком, и входная дверь с грохотом захлопнулась, замок снова ударился о косяк.
– Shit! – Сид расхохотался своим обычным легким и чуть нервным смехом.
«Идиот, ты просто не запер дверь. Как всегда…»
Все еще смеясь, покачивая головой, он захлопнул дверь и ощутил, как по телу пробежала жаркая волна. Чувство опьянения вернулось и накрыло с удвоенной силой.
Значит, все снова в порядке. Снова можно вернуться к уютному свету свечей, сиреневому оленю и резному жирафу – его извечным ангелам-хранителям. Сид глубоко вдохнул и побрел в комнату, слегка пошатываясь на ходу.
Проходя мимо зеркала, он на минуту остановился. С внимательным прищуром вгляделся в смутно маячившее отражение.
– Придурок старый! Сколько лет уже, а все темноты боишься…
Сид прыснул, но веселье уже куда-то ушло. Он щелкнул зажигалкой и поднес огонек к глади стекла.
Из зеленоватого сумрака на него внимательно смотрели пронзительные глаза храбрящегося мальчишки. Из глубины расширенных зрачков плеснула паника.
В дрожащем свете зажигалки неожиданно четко вырисовались все его морщинки.
– Надо же, совсем как у Лизы, – Сид озадаченно провел пальцем вдоль краешка губ. – Старый ты стал, buddy. Совсем старый…
Перед глазами встал день на заливе, холодные, сухие, но такие родные глаза. Красная точка, поднимающаяся к облакам, дешевый вкус розового игристого…
И та девчонка в баре. Сид ведь даже не спросил, как ее зовут. И, конечно, она и не подумала взять салфетку с номером его телефона.
Он ощутил острый укол стыда. Как бы то ни было, но Сид ненавидел проигрывать. Теперь он вообще жалел, что оставил ей свой номер.
«Сколько у вас лет разницы, приятель? Пятнадцать или больше? На что ты вообще рассчитывал?»
Зажигалка обожгла руку, огонек погас. Сид чертыхнулся и побрел в комнату.
Ему предстояла еще одна бессонная ночь. Только он и его самый старый, самый верный друг – одиночество. Послать бы куда подальше этого навязчивого приятеля!
Сиду захотелось закричать, разбить что-нибудь. Но вместо этого он только взял в руки телефон и бегло набрал сообщение:
«Я люблю тебя, Лиза. Будь моим счастьем!»
Яна
Она проснулась от того, что чихнула. В комнату, кажется, впервые за лето заглянуло солнце. Косой луч подобрался по подушке к самому Яниному лицу, в его свете танцевал целый столб пылинок.
