Я подняла голову, десятки птиц кружили над нами, но птицы взволновали меня меньше, чем небо – голубой нежный мякиш.
А в Питере непроглядное свинцовое полотно. Как такое возможно…
Нюра потянула меня за руку, потому что я едва не наступила на большой муравейник.
– Ты под ноги-то смотри, чуть живность не прибила!
– Извините.
– Пришли.
Мы спустились с холма к неглубокой, почти изжившей себя реке, названной в честь деревни – Кандалкой. Речка даже осенью была теплой. Песок под водой золотистый, и силуэты маленьких коричневых рыбок хорошо видны над ним. Шагни, и рыбки десятками стрел вырвутся из-под ступни, нарисуют фантастические узоры.
– Купаются здесь? – спросила я.
Подоткнув за пояс подол юбки, Нюра нагнулась к лопухам, растущим вдоль берега.
– Раньше дети купались, а старики про воду не думают.
– Отчего так получается, интересно?
Она не ответила, присматривалась к лопухам.
Мы шли по воде медленно, словно старались не тревожить это место. Небо отражалось и колыхалось на поверхности воды. Иногда встречались ямы, где вода поднималась по пояс, неясно из-за чего образовывались ямы, но в них можно было даже искупаться, что я и сделала.
– Там ужи! – крикнула Нюра и хохотнула, видимо, подумала, что хорошенько напугала меня. А сама на берег вышла, делом увлеклась – землю-песок в банку укладывала.
Очень скоро я замерзла и выбежала из воды.
– И что вы с ними делать будете? – спросила я, имея в виду банки с песком.
– Ох, и любопытная ты, Санька. Умная шибко видно!
Я рассмеялась.
– Вы меня спрашивали, во что я верю. А во что верите вы?
– Во многое. В Матерь-Сва верю.
– Это кто?
– Богиня. Большая птица. В ней сила неба и земли. Матерь-Сва во всем, что нас окружает – в каждом дереве, лепестке цветка, вот в песочке, например.
– Не слышала про нее никогда. А в Бога вы верите?
– А как не верить?! И спрашивать такое нельзя!
Чистота реакций в ней поражала, как будто обошла ее мимо давно уже выведенная, всеми отрефлексированная, препарированная мораль. Для Нюры все было черным или белым, и никаким больше.
– Но как два бога могут существовать одновременно? – уточнила я.
– А чего такого?! Она же птица. Птицы, рыбы, звери – все это создал Бог. И все они во многом подобны людям. Вселенская соединенность. Матерь-Сва – лучшее тому доказательство, она и птица, и человек. В ней небесный огонь и земная сила. Она добрая и воинственная. Поэтому покарать может, если кто злое удумает или навредить захочет.
– Навредить кому, людям?
– И людям, и природе. Все для нее одно.
Я поежилась от холода. Нюра протяжно вздохнула.
– Пошли домой, что ли, пока ты совсем не околела.
Быстро поднявшись, я взяла одну из банок с песком.
– Аккуратнее только, под ноги смотри.
Я кивнула и крепче схватила банку, чтобы она не выскользнула. На секунду я и сама поверила, будто содержимое имеет ценность, и его нечто божественное бережет.
Когда мы подошли к дому Нюры, на лавочке ее поджидал высокий бородатый парень.
– А ты чего, Иван, пришел? – спросила Нюра.
– Дрова же возить сегодня сказала, – в тон ей отозвался он.
– Ой, а я и забыла совсем! Вон Саньке речку нашу показывала. Она из Ленинграда приехала. Будет о нас статью писать. Умная очень.
Иван бегло взглянул на меня и тут же поднялся.
– Давай, открывай сарай, – обратился он к Нюре, – тележка нужна.
Они засуетились, меня помогать не просили, а сама я помощь предлагать не собиралась. Видно было, что дело трудное, с таким справиться, сноровка нужна, поэтому я решила хотя бы им не мешать, сходила домой и, вернувшись с блокнотом, брякнулась на лавочку, где прежде сидел Иван.
