– Господин Версо, – Ловьяди жаждал продолжить спор, но его неиссякаемый фонтан заткнула музыка, ужасная классическая музыка. Противные звуки донеслись до моих бедных ушных раковин откуда-то с потолка или из-под пола, сразу было не разобрать. Они проникали и сквозь стены, предвестники безумной гармонии, лезли, словно черти в неосвящённую церковь!
– Что это? – в негодовании заскрежетали мои зубы.
– Репетиция! – не без гордости объявил директор. – Сегодня вечером у нас концерт в Вашу честь, господин Версо.
– Право, не стоит…
И тут же моя попытка улизнуть в тень от надвигающейся публичности была немедленно пресечена.
– У нас существуют вековые традиции, – настаивал Ловьяди. – Знакомство с коллективом, непринуждённое общение, нам всем этого здесь не хватает. Вот сюда, пожалуйста…
Наконец мы свернули с пути бесконечного коридора в какую-то приоткрытую дверь, и надёжная звукоизоляция прекратила мои мучения.
– Ваша комната, – познакомил нас с уютным помещением директор. – Прошу любить и жаловать. Не стесняйтесь, у нас всё по-простому. Кубическая форма, стол, стул, кресло, кровать, ночная лампа, ночная ваза…. Шучу-шучу, вот туалет, имеются ванная для купания, душ для экстренного омовения. Окон нет, ну и не надо, зато никто подглядывать не будет. Довольны? Вот и хорошо, переодевайтесь, и на концерт, а то мы уж опаздываем.
По версии Ловьяди вечер должен был наступить незамедлительно.
– Вы не даёте мне опомниться, господин директор, – пожаловался я.
– Нет времени на раскачку, – оправдывался директор, – в нашей школе жизнь проносится в бешеном темпе: сегодня ты – преподаватель, завтра – труп. Ха-ха, снова шутка, господин Версо. Без чувства юмора в нашем деле нельзя. А если серьёзно, то дело обстоит вот как: сегодня ты – преподаватель, завтра – старший преподаватель, послезавтра – заведующий учебной частью, а к концу недели, чем чёрт не шутит, – и директор!
– Чёрт, возможно, и не шутит, – ответил я тоже самым серьёзным тоном, оглядывая служебное жилище.
Улыбка тут же сошла с лица Ловьяди, упала на пол и закатилась под стол.
– Не переживайте так, господин директор, – попытался успокоить я пострадавшего растеряшу, – у меня нет ни малейшего желания подсиживать Вас. Каждый должен заниматься своим делом, Вы согласны?
– Полностью, – вежливо поклонился мой неотступный провожатый и одним ловким движением руки сначала выудил из-под стола, а затем вернул себе предательскую улыбочку на место.
– Ну так идите, – указал я Ловьяди на дверь.
– Куда? – спектакль продолжался.
– Заниматься своим делом, – вторично указал я последнему на выход. – А я с Вашего разрешения буду заниматься своим!
– Простите, господин Версо, но в данный момент у нас с Вами общее дело, – несмотря на все мои старания, директор не желал предоставлять никакой свободы: ни действия, ни мысли, ни совести, – фортепьянный концерт, а на концерт нельзя идти в сутане.
Он не постеснялся даже раздеть меня, вмиг избавив от иезуитской оболочки:
– А где наш отличный английский пиджак? А, вот же он в Вашем шкафу, обратите внимание. Прошу, осваиваете смелее достижения цивилизации, мой юный друг, не стоит противиться. И обуйтесь, в конце концов, в пику прогрессу ходить босиком – это вызывающе, существуют же правила. Иначе, какой пример Вы будете подавать детям? Ну, право, неудобно.
Только ради любопытства я сунул ногу в ботинок.
– То же самое, что попал в капкан, – доложил я свои ощущения.
