– Кто-то прислал мне адрес этой школы, – чтобы успокоить княжну я погладил её по волосам и показал свою исписанную чернилами ладонь, – не бойся, я всегда прихожу к тем, кто во мне нуждается. Это ведь твой почерк?
– Это я, – ответила она после обязательной паузы и в доказательство затушила окурок о свою белую грудь.
Чтобы не вскрикнуть, она закусила губу, предоставив мне привилегию целовать ещё горячее красное пятнышко.
– Страдаешь здесь из-за директора?
– Нет, – возразила Мария, – директор, пусть очень недобрый и неотзывчивый человек, всё же образованный и сверх меры начитанный. Единственный его недостаток – он тратит всю свою энергию на что угодно, только не на любовь. Сначала мне показалось, что я смогу легко с этим справиться, но вышло всё наоборот. А когда поняла, что он обманывает меня, было уже поздно. Я пробовала всё остановить, но он не позволил, говорил, что сделает счастливой, что у нас будет семья…
– И ты ему поверила? – я расхохотался. – Поверила мужчине, и это с твоим-то опытом?!
– А что мне оставалось? – музыкальные нотки обиды зазвучали в женском сердце.
Вот мы уже и пререкались, как настоящие любовники.
– В Бога надо верить, а не в начальника, тем более такого противного, как этот Ловьяди. И чего ты в нём нашла?! Просто диву даёшься, как он сам не запутывается в собственных нагромождениях лжи. Хороший сапожник давно бы уже оскомину ему на язык набил от такого пошлого вранья! – Сам не замечая того, я уже ревновал.
– Бог далеко, – пожаловалась княжна, – а он всегда рядом, такой деликатный и обходительный.
– Такой деликатный и обходительный, что подкладывает тебя в постель к первому встречному!
– Ты не первый встречный, – она заплакала, – я тебя единственного давно ждала….
– Ну так я здесь, с тобой, – мой мягкий умиротворяющий голос успокаивал Марию, – ответь, почему же не кончаются твои страдания?
– Это всё из-за детей! – пройдя как нож сквозь масло, прекрасная верблюдица выскочила через игольное ушко.
– Такие страдания из-за детей? – усомнился я.
– Они такие прекрасные и нежные: мальчика зовут Отчаяние, а девочку Безнадёжность. Но он меня к ним не пускает, говорит, что я на них плохо влияю, – в паузах между всхлипываниями и рыданиями призналась во всём «непорочная» дева.
Отчаяние и Безнадёжность, какие до боли знакомые, милые сердцу каждого человека имена!
– Мерзавец, – процедил я сквозь зубы и привлёк к себе Марию. – Обещаю, мы ему обязательно отомстим.
* * *
– Поздравляю Вас, господин Версо!
На этот раз мошенник появился в самый неподходящий момент, не дав мне закончить благородный акт сострадания к безутешно обманутой представительнице музыкального сословия.
– Что опять случилось? – как следствие, встретил я появление директора в сильном раздражении.
– Ну как же первый урок, господин Версо, пора, скоро прозвенит звонок, а вы ещё даже не одеты. Нехорошо так начинать профессиональную карьеру, нехорошо опаздывать…
– Прошу не ругайте его, господин директор, – вступилась за меня Мария, предательски высунув милую головку из-под одеяла, – это моя вина, что господин Версо немного задержался…
– Ну не стоит, сеньорита Мария, всё когда-нибудь бывает в первый раз. – Ловьяди так вдохновенно играл великодушие, что чуть сам в него не уверовал. – Примите комплимент, моя дорогая, Вам очень идёт эта краска невинной стыдливости. Надо будет при случае передать её учителю живописи, такое, знаете ли, теперь редко где встретишь. Кстати, хочу Вас обрадовать, больше можете не беспокоиться в плане своей безопасности, маньяка сегодня ночью мы ликвидировали. Как он кричал, как он кричал, несчастный! Когда мы вскрыли тело, я даже ему зеркало поднёс, чтобы он на свои внутренности перед смертью полюбовался. С наслаждением в ад отправился, без колебаний.
