При словосочетании «идеальный порядок» новый знакомый мой побледнел и прислонился к ближайшему стеллажу. Тело его медленно осело на холодный цементный пол.
– Что это с Вами? – склонился я над библиотекарем. – Тоже хотите медленно умереть у меня на глазах, как и мисс Соул?
Услышав имя несчастной преподавательницы литературы, Марк Оникул резко вскочил, как будто отсутствующий в библиотеке электрический разряд на секунду вернулся на побывку и заодно решил воскресить к жизни заблудшего адепта керосина.
– Что Вы сказали?! – старческие руки больно ущипнули меня за грудь через толстую ткань сутаны, попутно обнажив на левом предплечье ряд маленьких цифр, наколотых на дряблой коже. – Вы всё-таки добрались до нас, поганые нацисты!
– Да успокойтесь Вы! – мои молодые сильные руки еле отодрали этот сумасшедший репей от ни в чём не виноватого платья. – Какие нацисты?! Война закончилась сто лет назад, все жертвы холокоста давно в рай переселились!
– А Гитлер? Гитлер победил? – репей никак не хотел отлепляться, цепляясь теперь за полу.
– Да кто Вам такое сказал? – я уже начинал беспокоиться, что останусь без одежды.
– Директор Ловьяди, – запричитал Марк Оникул, как заключённый на допросе после недели карцера. – Он сказал, что Гитлер победил и из всех евреев в живых остался только я один, и что он спрячет меня на свой страх и риск. А взамен, взамен я буду и дальше скрывать эти книги до того самого момента, пока Гитлер не умрёт и все мёртвые иудеи однажды не воскреснут согласно древнему пророчеству.
– Пожалуйста, успокойтесь, – если бы я был в собственном доме, то, конечно, предложил бы страждущему воды, а так пришлось лечить одним лишь словом. – Это всё неправда.
– Неправда! – воскликнул библиотекарь, от страха теряя разум. – Так, стало быть, Гитлер жив?!
– Да не это неправда! – Вот уж воистину что старый, что малый. – Гитлер мёртв, труп сожгли, Вам абсолютно ничего не угрожает, ну кроме разве что арабских террористов, но сейчас речь не об этом….
– Я понял, – перебил меня Марк Оникул, глаза его озарились. – Это он Вас подослал.
– Кто? – спросил я.
– Гитлер, – библиотекарь стал водить перед моим лицом указательным пальцем. – Это провокация, я догадался, старого еврея не проведёшь!
– Гитлер мёртв, труп сожгли, Вам абсолютно ничего не угрожает, – я включил автоматический голос.
– Хорошо, согласен, может быть, Гитлеру до меня и дела нет, – проблески разума вернулись к старику, – но тогда получается, что Гитлеру нет дела до последнего живого еврея, а это неправда!
– Вот уж помяни царя Давида и всю кротость его, вот уж помяни царя Соломона и всю мудрость его! – попытался я спеленать одержимого популярной скороговоркой.
Но клиент мой оказался не так прост:
– Не притворяйтесь тем, кем не являетесь. Я всё понял, Вас ко мне подослал директор Ловьяди с проверкой, не проболтаюсь ли я о его тайном хранилище. Я не проболтался, и это значит, у него нет ни малейшего повода выдать меня Гитлеру. Так ведь господин Версо, Вы от меня ничего не узнали, ни словечка? Я был нем как рыба, так и передайте директору.
Несмотря на всю до боли знакомую еврейскую логику, в собеседнике моём как будто что-то надломилось. Похоже, ею одною он не удовлетворился и потому топтался на одном месте, явно намереваясь куда-то пойти, но в то же время был не в силах сосредоточиться на движении. Так и не дождавшись моего благословения, библиотекарь стал удаляться, постепенно растворяясь в своих стеллажах, но затем остановился, обернулся и вновь приблизился ко мне, постепенно формируя о себе уже иное мнение.
