Волк оглянулся на стук копыт, в желтых глазах играет пламя, прошептал с благоговейным почтением:
– Это же сам… Кен Келли!
– Красавец, – сказал я невольно.
– Да, – согласился волк, – мускулатура еще та…
Я как можно сильнее напряг все свое мускулистое мясо, набрал в грудь побольше воздуху, чтобы поширше, согласился снисходительно:
– Да, хороша. Только пластика подкачала.
– Это не так важно, – сказал волк убежденно. Добавил: – Для мужчины.
– Ладно, – ответил я, – надо быть толерантным, – он же герой, ему можно быть и без пластики.
Ворон каркнул сверху:
– Герр-р-рой, Гер-р-р-рой!
Волк сказал с огромным уважением:
– Да, он сразил дракона, вон лежит дохлый внизу.
– Да нет, – сказал я, – как он взобрался на вершину такой скалы?
Зачем взобрался, спрашивать не стал, герои не обязаны поступать разумно, сам по себе героизм – неразумен, но как?
– Дракон мог уронить, – предположил волк, но сразу заткнулся, ибо дракон явно бескрылый. Громадный, как бронетранспортер, но бескрылый. Вместо крыльев бронированная спина, шипастый гребень от затылка и до кончика хвоста.
И самое главное, когда мы подъехали вплотную, дракон всхрапнул, кожистое веко на правом глазу приподнялось, обнажая крупный выпуклый глаз. Конь подо мной захрапел, дракон спросонья всматривался в нас, вид у него был крайне недовольный.
– Эй-эй! – крикнул я торопливо. – Мы не враги!.. Мы просто едем мимо.
Дракон открыл оба глаза, сперва смотрели, как у хамелеона, в разные стороны, наконец поймали меня в фокус. Я сразу ощутил себя на перекрестье оптического прицела. Волк вздыбил шерсть, белые клыки страшно заблестели на солнце, а ворон взметнулся в воздух и пошел красивыми кругами, в предвкушении драки потирая крылья.
– Р-р-р-р, – ответил дракон и выдохнул клуб черного дыма.
– Это значит, – крикнул я, – мир и дружба?
– Р-р-р-р, – сказал дракон громче, из пасти вырвался синий дым, воздух стал жарче.
– Я за равенство, – крикнул я еще громче, – даже юсовцы и то – люди, так почему ж не быть ими пресмыкающимся?
– Р-р-р-р! – прозвучало грозно, синий дым пошел уже из ноздрей, а между зубов пробились языки красного пламени.
Ворон пролетел над моей головой и каркнул шепотом:
– Мой лорд, драконы – не пресму… не пресмны…
– Тем более, – сказал я с воодушевлением, – если ты не пресмыкающийся, а рептилия.
Ворон пролетел над головой и каркнул в ухо:
– Драконы… не рептилии…
– Или вообще ящерица, – поправился я находчиво.
Дракон взревел, приподнялся на всех четырех. Из раскрытой пасти вырвалась оранжевая струя огня, подожгла чахлую траву, докрасна накалила камни. Ворон прокричал рассерженно:
– Ты его еще желтым земляным червяком назови!
– Ты желтый земляной… – начал я автоматически, но сообразил, что это подстава, а расплачиваться мне, а не подстрекателю, торопливо развернул Рогача. Тот прыгнул, не дожидаясь команды, словно дракон уже дал пинка. В лицо свирепо задул ветер, простучала быстрая дробь, я оглянулся на быстро удаляющуюся скалу. Дракон, сделав пару прыжков за нами, вернулся к скале сторожить добычу.
– Свинья ты, – сказал я ворону, – даже не свинья, а настоящий свинец!..
– Надо критически относиться к услышанному, – огрызнулся ворон. – Что за народ, сразу вот так на веру? А своя голова на что?
– Для прически от Баскова, – сказал я зло. – И для кепи. Мы привыкли доверять мнениям экспертов, понял?.. Своей головой некогда! Кто думает своей, тот всегда опаздывает. Кто не думает, успевает раньше.
