– Не за что. До свидания.
Как же он мне надоел.
* * *
– Да что с тобой сегодня такое? – спросила Дженни, когда мы отошли в сторонку, дожидаясь сокомандниц, заканчивающих упражнения с мячом.
Я задрала футболку, вытирая подолом лицо. Жара и влажность в Хьюстоне стояли просто невыносимые, как и всегда. Голова, разболевшаяся еще утром, тоже не радовала; разговор с журналистом до сих пор действовал мне на нервы.
– Все нормально, – ответила я, подобрав с газона бутылку воды.
Она вскинула бровь и недоверчиво усмехнулась. Кого я обманывала? Неважно, пять лет мы дружили или пятнадцать, она знала меня как облупленную.
– Ты же в курсе, что я всегда могу тебя выслушать?
Дженни всегда сложно обманывать: она для этого слишком уж добрая. Но иногда мне просто не хотелось вдаваться в подробности.
– Да все нормально.
– Врешь.
– Не вру.
– Сэл, я же вижу.
Я глотнула воды, дожидаясь, пока закончившие с упражнением игроки пройдут мимо.
– Да все у меня нормально, – повторила я, понизив голос.
Она не поверила, и не зря.
Ситуация немного бесила.
Я хотела играть, а не копаться в прошлом. Мне не нужна всемирная слава. За всю карьеру самой выгодной моей сделкой был контракт с крупным производителем спортивной одежды, по которому мне платили за снимки, сделанные во время игр. На этом все. Култи подставил меня под удар одним лишь своим присутствием, хотя за мной не было вины.
Он серьезно травмировал моего брата. Все, конец. Жизнь продолжается. Пока что об этом можно забыть – все равно Култи не знал ни меня, ни кто там мой брат.
С этой мыслью я случайно оглянулась на нашу немую суперзвезду. Как раньше, он стоял в стороне, скрестив руки на массивной груди, и бесстрастно взирал на игроков. Он жутко меня бесил, но на себя я тоже злилась: давно бы могла перестать обращать на него внимание и заняться предсезонной подготовкой.
Я совершенно не удивилась, когда Дженни медленно моргнула.
– Чего губы поджимаешь? Ты всегда так делаешь, когда бесишься во время игры.
Она подметила верно: я и сама чувствовала, что накрутила себя. Обычно у меня только два выражения: улыбка или ухмылка. Хмуриться я не привыкла. Вот и сейчас, глубоко вздохнув, постаралась расслабить лицо, и напряжение сразу же отпустило, волной прокатившись чуть ли не до бровей.
– Я же говорила. – Дженни мягко мне улыбнулась. – Во время игры с «Кливлендом» ты точно так же бесилась, помнишь?
Еще бы не помнила. Защитница «Кливленда» к чертям выкрутила мне сосок, когда я упала на нее во время игры, и это сошло ей с рук. Дрянь. В первом тайме я не успела отыграться, зато во втором вбила в их ворота два гола подряд. Потом неделю не могла носить лифчик, зато мы победили.
– Сосок до сих пор болит, – со слабой улыбкой сказала я Дженни.
Она вскинула бровь.
– Лодыжка не беспокоит? – спросила она, еще разок оглядевшись, чтобы убедиться, что поблизости нет других игроков. Травмы действовали на них, как кровь на пираний. С одной стороны, мы играли в одной команде и преследовали одну цель, а с другой – кто-нибудь обязательно попытался бы использовать чужую травму в своих интересах. Спортсмены – они такие.
Еще раз промокнув лицо, я глотнула воды.
– Немного, – честно призналась я, чтобы не соврать, но и не раскрывать полную правду.
Дженни поморщилась.
– Сэл, будь осторожнее.
Вот она, разница между Дженни и Харлоу. Пожалуйся я последней, она бы похлопала меня по плечу и посоветовала побольше ходить. А Дженни переживала за меня, волновалась. Я знала, что теперь она будет за мной присматривать – отчасти поэтому я так сильно ее любила.
