Она умела держать себя в руках.
А сейчас она явно вышла из себя. Я понятия не имела почему, но мне было до смерти любопытно.
Может, сделала замечание Култи за то, как он наехал на девочек? Зная, как Грейс серьезно относится к капитанской роли, – наверняка. До этого они с Култи общались нормально, даже по-дружески. Ну, относительно.
Но теперь я начала волноваться.
Что у них такое случилось?
– Сэл, а твой братец притащит свою аппетитную попку на открытие сезона?
Я высунула язык и изобразила рвотные позывы, чем вызвала смех пары девчонок. Они всегда дразнили меня пошлостями в сторону брата, когда тот приходил, хотя знали, как я это ненавидела. Шлюшки несчастные. Ухмыльнувшись, я помотала головой.
– Нет, зато свои попки притащат сестренка с родителями. Они, кстати, и сегодня здесь.
– О, серьезно?
В груди разлилось радостное тепло. Мало кто мог похвастаться семьей, которая жила достаточно близко, чтобы периодически появляться на играх… или которая в целом захотела бы приходить. Зато мое семейство, наоборот, на домашние матчи приезжало в полном составе, чтобы поддержать меня и провести весь следующий день вместе. Я понимала, что мне повезло, и была очень им благодарна.
И пусть Сесилия всю игру переписывается с друзьями и листает ленту соцсетей. Какая разница? Даже когда мы ссорились и она обзывала меня и выдумывала себе всякие ужасы о моем якобы плохом отношении, она все равно приходила. Мама бы тоже предпочла, чтобы я посвятила жизнь чему-то другому, но появлялась на трибунах вместе со всеми и болела за меня, несмотря ни на что. Что это, если не любовь?
Сегодня у нас открытая тренировка, после которой начинались предсезонные матчи против местных университетских команд. По сути, эта тренировка была кивком Лиги в сторону владельцев сезонных абонементов, друзей и семей игроков и победителей разных конкурсов. После тренировки мы обычно гуляли и фотографировались, а если приходили дети – немного гоняли с ними мяч.
– Ага. Не уверена, что в этом году Эрик сможет приехать, он ведь до сих пор за границей. – И хорошо. А то сидел бы он на трибунах и сверлил бы взглядом тренерский состав в виде Райнера Култи.
– Если что, предупреди заранее, чтобы я успела навести марафет, – рассмеялась моя собеседница.
Фыркнув, я отмахнулась от нее и натянула гетры поверх щитков. Разминка закончилась; выпрямившись, я оглядела примерно сто человек, занимавших небольшую секцию трибун, отведенную специально для просмотра тренировки. Не прошло и пары минут, как я заметила редеющую шевелюру отца, мамины рыжие крашеные волосы и ковбойскую шляпу Сеси. Вскинув руки, я помахала семье и всем остальным, кто принял мой жест на свой счет, и широко улыбнулась. Мама с папой тут же замахали в ответ, и к ним присоединились еще несколько посторонних.
– Не задерживаемся, дамы. Если все готовы, давайте начнем, – позвал Гарднер.
Следующие два часа пролетели без тени неловкости, которая преследовала команду с тех пор, как Култи решил выйти на новый уровень сволочизма. Как будто мы все разом забыли об этом, по крайней мере, на время. Всю тренировку я украдкой поглядывала на трибуны. Я с самого детства любила играть перед семьей. Некоторых это смущало, но не меня. С ними на трибунах я сразу начинала играть лучше, а относиться к матчу даже серьезнее, чем обычно, если такое вообще возможно. Родители знали о футболе достаточно, чтобы все замечать и при этом подсказывать, над чем еще можно поработать.
