На миг позволяю себе обдумать его предложение. Работа официантки меня не пугает, не вызывает отвращения, и я не считаю, что она меня как-то унижает, но вот то, что она отнимает много сил, это факт. Когда заведение переполнено, к концу своей смены я ног не чувствую, настолько устаю. Но если я сейчас сдамся: соглашусь на работу, возьму айфон, то я, получается, признаю свой проигрыш. Признаю, что самостоятельность и независимость не для меня, что сама я не справляюсь. А еще, я буду чувствовать себя обязанной ему. Человеку, который не хочет быть моим отцом. Чужому, выходит, человеку?
– Большое спасибо, Рустам Довлатович. Но я сама. Мне не нужна помощь, – хриплю, глядя на него.
Челюсть отчима напрягается, а взгляд темнеет, становится жестким и тяжелым.
– Упрямая девчонка. И в кого ты такая…
– Наверное, в вас, – произношу, не подумав, за что получаю еще более тяжелый взгляд от мужчины.
– Ты…
– … вам не дочь, – заканчиваю фразу за отчима, потому что не хочу снова это от него слышать. – Уже в курсе, Рустам Довлатович. Напоминать не надо.
Машина останавливается рядом с кафе, и, не дожидаясь больше никаких слов от отчима, я открываю дверь, буркаю «до свидания» и выскакиваю, оставив коробку с айфоном лежать на панели. Иду к зданию, не оборачиваясь. Знаю, что он не уезжает, что смотрит мне вслед. Чувствую затылком.
– Яна, – окликает меня, когда я уже взбегаю на крыльцо. Я делаю медленный вдох и выдох, прикрываю глаза, пытаясь справиться с жжением в груди, и все-таки смотрю в его сторону. Он вышел из машины. Стоит, засунув руки в карманы брюк. – Мы развелись, потому что разлюбили друг друга.
Из легких вышибает весь воздух. Он ответил. Они разлюбили друг друга. Поэтому мама не оплакивала развод, не горевала по нему. Она просто его уже не любила. Как и он ее. На языке вертится вопрос «Вы полюбили другую?» Не знаю, почему мне хочется это знать. Очень хочется. Ощущаю, как горло сдавливает от слов, что норовят вырваться наружу.
– Спасибо, что сказали, – еле шевелю губами. – Было… что-то еще?
Отчим молчит, буравя меня своими темными глазами, потом снова садится в машину, и когда его крупная фигура почти скрывается в салоне автомобиля, отвечает:
– Было, Яна.
4. 3 глава
Сердце грохочет как сумасшедшее. Зайдя в кафе, я прижимаю руку к груди, ощущая, как удары отзываются в ладони. "Было, Яна". Значит, все-таки было что-то еще. Значит, дело не только в том, что любви между ними пришел конец. Но, видимо, узнать всю правду до конца мне не удастся. Судя по взгляду, которым окинул меня отчим перед тем, как уехать, говорить мне ее он не собирается. Очевидно, дело в какой-то женщине... И если это действительно так, то меня почему-то волнует, а какая это женщина? Она лучше мамы? Красивее? Добрее? Она его любит? Это из-за нее он больше не хочет, чтобы я звала его отцом?
– Что за красавчик? – спрашивает Ника, одна из официанток, отходя от окна и задергивая тюль. Мы с ней редко выходим в одну смену, только когда берем дополнительные. Она мне нравится. Простая и ненавязчивая, с хорошим чувством юмора, которого сейчас мне очень в жизни не хватает. – Папика себе нашла? – хохочет девушка.
Я могла бы обидеться, но знаю, что в ее словах нет скрытого злого умысла, и, честно говоря, они меня больше смущают, чем обижают. Чувствую, как жар приливает к щекам горячей волной.
– Глупости не придумывай. Это мой отчим.
