Трепет - страница 3

Вика позвонила однажды вечером – Федор десять секунд всматривался в незнакомое сочетание цифр, а потом шумно выдохнул и снял трубку, на другой стороне которой образовался спокойный и низкий женский голос, для начала озвучивший уже известные и никуда еще не забытые данные из анкеты. Естественно, Виктория умолчала о предпочтениях касательно национальности педагога, и Федор подумал, что клиент, может быть, действительно желает выучить язык. Потом Вика сказала, что испанский всегда был ее страстью, а Федор говорил: «Это здорово, это очень, конечно, хорошо». Когда-нибудь в будущем Виктория мечтала обязательно поехать в Испанию и чувствовать себя там комфортно, словно это действительно зависело от языка. Вика обязалась быть добросовестной ученицей и выполнять домашние задания, после чего следовал застенчиво-кокетливый смешок. Еще они договорились встречаться у нее в середине дня, даже двух дней, а в будущем, если все пойдет хорошо, то, возможно, и в середине трех, потому что у Вики диагностировали энтузиазм, который в особых случаях приобретает хронический характер.

Остаток того вечера Федор провел в приподнятом настроении. Он приготовил себе ужин из сосисок и макарон и полил его кетчупом, а еще смотрел телевизор, в котором на этот раз не нашлось ничего путного, поэтому Федор просто жал на кнопки одной рукой, а другой уплетал, а внутри уже стоял на пороге и знакомился с Викторией лично, и объяснял ей спряжение глагола «быть», и повторял старую, но не такую уж и добрую фразу про то, что в настоящем времени у нас этот глагол опускается, зато в прошлом и будущем – вот он, пожалуйста, спокойно себе существует. В общем и целом, все это, конечно, в корне неправильно. Федор был, Федор ел и робко, но все же готовился быть в дальнейшем. А настоящее в этом приземистом городе ощутимо настолько, что когда-нибудь его все равно захочется стереть.

5.

Лев Сергеевич был человеком авторитетным, лысым и коренастым, отчего при знакомстве Федор скукожился и первое занятие провел как из раковины, стараясь пореже встречаться взглядом с новым работодателем. В квартиру ко Льву Сергеевичу Федор попал по наводке Платона, учившегося в одном классе с дочерью Льва Сергеевича Лизкой. В квартиру к Платону и его уважаемым родителям Федор попал, как полагается, через интернет, в котором он однажды обнаружил чуть ли не первую в своей жизни досконально заполненную заявку на сайте для поиска репетиторов. Смышленому и любознательному, но застенчивому и рассеянному мальчику четырнадцати лет требовался специалист по испанскому языку, чтобы следующим летом на отдыхе в Марбелье заводить полезные знакомства и вообще готовиться к переезду в Испанию на ПМЖ, потому что у нас тут делать нечего (черным по белому «у нас тут делать нечего»), а вообще стоит сделать уклон на юридическую сферу, ибо Платон в скором времени будет поступать на Факультад де Деречо университета Гранады. Федор долгое время перечитывал заявку с пятерней на лбу, вальсируя курсором вокруг багровой кнопки «Принять», но, в конце концов, вспомнил, что в этой жизни излишняя робость ему уже ни к чему, и смачно кликнул, практически тут же оказавшись на первом занятии в прилично обставленной трехкомнатной квартире у парка Строителей.

Первое занятие с Платоном прошло куда спокойнее, чем с Лизкой, возможно, потому что родители мальчика сразу же оставили преподавателя и его жертву наедине, в то время как Лев Сергеевич и на первом, и на втором уроке сидел в плетеном кресле за тем же единственным в его квартире столом, за которым происходило аккуратное погружение в испанский, не вызывавший особого восторга у сонной, амебообразной ученицы. Лев Сергеевич сопел, прокашливался, шмыгал, но, надо отдать должное, не вмешивался в занятие, пока по прошествии заявленных полутора часов не оборвал Федора на полуслове и не предложил ему под кофе подвести итоги их первой встречи. Лизка нацепила наушники и ускакала на кровать, а Лев Сергеевич поинтересовался, есть ли вообще прогресс, причем не шутя, и Федору стало неловко, но он все же наплел про хорошую базу и тонкое лингвистическое чутье.