Она смотрела на него. Ее грудная клетка вздымалась – галлюцинация была очень реалистичной. Кирпа опустил взгляд к ее ногам. Она была босая. Странно: когда он впервые увидел ее, на ней были башмачки. Черные такие. Из кожзаменителя.
Кирпа закрыл глаза. Это всегда помогает. Вот так взять и закрыть глаза. Все должно пройти – это как перезагрузить компьютер. Убрать воспоминание. Секунда, две и все – все будет хорошо. Но она не пропала. Она все также стояла перед ним. Наблюдая, изучая, может даже думая – он не знал.
Уходи, уходи, прошу тебя. Уходи – мысленно повторял он. Но увы. Она лишь улыбнулась. А потом сама сделала шаг навстречу, протягивая к нему обрубленные кисти. Кирпа попятился, снова закрыл глаза. Чтобы это ни было, но оно, кажется, прогрессировало, переходя из просто картинок в нечто более осмысленное. Что дальше? Она его измажет кровью?
Он снова открыл глаза. Девочки не было. Она ушла. Кирпа выдохнул: все же пока было хорошо, что лишь он проникал в сознание убийц, проверяя на себе всю практику телекинеза. Они ведь в самом начале пути. И все ошибки рано или поздно, но приведут его к смерти.
– Все хорошо? – раздался знакомый голос.
Нина. Несчастная маленькая Нина. Кирпа улыбнулся. Она нравилась ему больше всех. В ней было слишком много огня для такого стройного тела, а потому он постоянно просачивался сквозь глаза. Из всех, с кем он работал, Нина была наименее одаренной. Она больше полагалась на силу и ловкость, нежели на свои телепатические способности. Грубо говоря, она их и развивать особо не хотела. Все делала ради того, чтобы угодить ему. Грузинская горячая кровь.
– Все хорошо. Ты почему не спишь?
– Я услышала шум. Решила выяснить, что случилось.
– Не обманывай. Я двигаюсь тихо.
– А еще читаешь мысли.
– К сожалению, – Кирпа облокотился на край мраморного стола. – Я слышал ты снова сломала руку тренеру. Ты ведь знаешь, что так поступать нельзя? Это уже третий.
– Я понимаю. Но. Ничего не могу поделать. В определенный момент все снова становится красным.
– Я же выписал тебе психолога. Он хороший человек. Поговори с ним. Пойми, есть вещи, с которыми ты должна бороться сама. Это твои демоны и только твои. Я не смогу тут помочь.
– Либо ты просто не хочешь лезть ко мне в голову, – она сделала шаг вперед. – Ты ведь стал отдаляться от меня.
Кирпа заметил, как она по привычке держится темной стороны комнаты, позволяя луне показывать лишь одну сторону своего лица. Ту, что необычайно прекрасна и не обезображена огнем. Он вздохнул: вот уже три года как она здесь, а эта ее привычка, похоже, никогда не уйдет.
– Ты снова прячешь лицо, – вздохнул он.
– Прости, я нечаянно. Это просто от волнения.
– Нет. Ты сделала это осознанно, – он оттолкнулся от стола, – пора спать. Завтра будет много пустых разговоров с начальством, а это сильно выматывает.
– Подожди. Не уходи.
– Нина, послушай, это все было неправильным. Нам надо быть аккуратнее. Мы псионики, и связь может быть очень сильной.
– Не надо, не отталкивай меня. Ты думаешь, я не вижу, что происходит. Как ты разговариваешь сам с собой? Я все понимаю. Считай кем угодно только не дурочкой. Иван, не надо так.
Она подошла к нему и провела рукой по щеке. Теперь луна перерастала скрывать ее лицо, и обезображенный огнем глаз смотрел прямо на него. Ни ресниц, ни бровей – лишь выжженная кожа и омертвевшие ткани. Но губы. Губы были живыми. Как и воспоминания.
