* * *
Линдерман сидел в кресле и привыкал к новой реальности, а заключалась она в том, что лучшие страницы его жизни были уже навсегда перевернуты и отлистать их обратно теперь не представляется никакой возможности. Откровенно говоря, по сравнению с этим открытием все остальное уже не имело никакого смысла. Даже убийство, случившееся только что в нескольких метрах от него самого, его особенно не волновало. И уж совсем не интересно ему было, кто убил Киру и каким образом вообще убийца мог проникнуть на такую виповскую вечеринку, охраняемую не хуже, чем секретные переговоры российского президента.
Женю Линдермана одним росчерком пера вычеркнули из короткого списка персон, которые имеют право наслаждаться благами этой жизни. Даже то обстоятельство, что он пока еще находился в особняке Милорадова, объяснялось сейчас не принадлежностью к этому высшему кругу, а статусом свидетеля уголовного преступления. Он просто не имел права покинуть место его совершения.
Женя даже заскулил про себя, но получилось, что заскулил он немного вслух. Сидевший рядом замминистра, кажется, труда и занятости, услышав этот жалобный звук, решил утешить Линдермана и зачем-то брякнул:
– Вы не волнуйтесь. Милиция уже сейчас подъедет.
Женя злобно глянул на сытого замминистра и промолчал. Нашел, дурак, чем успокоить.
* * *
До поры до времени Женя Линдерман наблюдал за развитием событий совершенно безучастно. Реальная жизнь теперь вроде бы отделилась от его тела и сознания и шла своим чередом, – отныне Линдерман и действительность никак не были связаны между собой. Возможно, он пребывал бы в этом состоянии довольно долго, если бы не новое потрясение, случившееся сразу после приезда медицинской бригады. Но тут уж началась просто какая-то бесовщина.
Врач «скорой помощи» с мрачным уставшим взглядом прошел в середину зала, совершенно не обращая внимания на лица знаменитостей, сквозь которых ему пришлось пробираться. Когда он дошел до кресла, в котором недвижно сидел Линдерман, все почему-то быстро освободили пространство и вокруг Линдермана внезапно стало очень пусто. В этой пустоте оставался только врач, который и обратился именно к нему, к Линдерману, со странным вопросом:
– Где труп?
– Кто, простите? – испуганно переспросил Женя.
– Труп где? – с какой-то непонятной угрозой повторил врач.
– Ах труп... – наконец понял Женя и показал глазами на закрытую дверь в маленькую комнату.
Врач зашел в комнатку, и Женя инстинктивно зажмурился. Он открыл глаза, только когда вдруг услышал еще более странную фразу.
– Здесь никого нет, – чуть ли не с укором сказал врач, вышедший из комнатки.
– То есть как? – выдохнул Линдерман.
Врач обвел тяжелым взглядом собравшихся.
– Это что, такой веселый розыгрыш на вечеринке – с участием «скорой помощи»? – нехорошим голосом спросил он.
– Какой розыгрыш, о чем вы говорите!.. – изумился металлургический магнат Милорадов, вспомнив наконец, что он хозяин вечера.
– Там же кровь! – простонала Кэт.
Услышав про кровь, врач слегка оживился и вернулся в комнату. Он вышел оттуда, демонстрируя обществу свой указательный палец, запачканный в крови. Кэт и Маруська зарыдали в полный голос.
– Это не кровь, – сообщил врач. – Это краска.
– Коньяку, – еле слышно сказал Линдерман, не вставая с кресла.
– Что? – не понял Милорадов.
– Коньяку! – вдруг страшным голосом заорал на магната Линдерман и даже не успел испугаться собственного поступка. Самое смешное, что и Милорадов уже ничего не соображал, а потому быстрыми шажками официанта добежал до ближайшего столика и, плеснув в большой фужер лошадиную дозу коньяка, услужливо поднес его Линдерману.
