Штурмана поинтересовались мнением о книгах Санина. Начал читать "Новичок в Антарктиде".
Пока лавры Санина дают спать вполне спокойно.
Иронический, юмористический рассказ, вероятно, надо сочинять с таким мгновенным наитием, удовольствием, озорством, с каким пишешь записочку другу-литератору, которого не застал дома…
08–09.02.
Штиль. Встает притуманенное солнце. В ультрамарине вод спят огромные черепахи. Они рыжие. И впечатление как от осенней листвы на фоне осенне-синего неба в сквере у Никольского собора. Некоторые черепахи не просыпаются, даже когда проходим метрах в пятидесяти, – вот разгильдяйки!
Спокойное внешне плавание, но без внутреннего ощущения спокойной дороги.
По двадцать раз в сутки из палубной трансляции гремит Алла Пугачева. Мозоли уже в ушах. Как мы умеем все и вся заездить!
12.02.
Коротал рассвет с Мышкеевым.
Звезды он не взял: не было горизонта, дымка. Солнце стартовало кровожадное. Боже, какие краски швыряешь ты на ветер при тропических закатах и восходах! А видят их лишь летающие рыбки да акулы.
Одну акулу-молот, громадную, мы засекли. Она заложила вираж возле самого борта.
Траверз островов Сан-Паулу. По счислению мы проходим их в сорока пяти милях к осту. Я отвосхищался восходом, в бесчисленный раз подумал о бессилии живописи перед лицом божественных пиршеств природы и сел на диванчик в штурманской читать английскую лоцию Антарктиды.
Интересные лоции у англичан.
Не скупятся на страницы по морской истории, дают информацию по флоре и фауне, фото птиц, рисунки зверюг. Приложены франко-английский, норвежско-английский, русско-английский словарики. О нашем прекрасном и могучем языке сделано предупреждение (в буквальном переводе): "Сумасшедше, безумно трудный по произношению и количеству непредсказуемых исключений". Изображены три русских алфавита в таком виде, в каком они представляются из дали туманного Альбиона: нечто вроде славянской вязи, кириллица и вовсе неизвестные мне буквы. Разве от такой лоции сразу оторвешься?
Около половины шестого возник капитан. Он возник в ходовой рубке с крыла мостика.
Есть две модели явления капитана вахтенному помощнику. Через штурманскую: так, чтобы вахтенный заранее слышал о начале явления. И явления с крыла – с полной неожиданностью, этаким привидением, бесшумным и, как любое привидение, несколько зловещим.
Неужели Юра докатился до второго варианта? А может, просто не спалось, гулял по пустыне палуб, окунулся в бассейн, поплевал в бурун кильватерного следа и для обыкновенного удобства поднялся на мост наружными трапами?
Мне пришлось достаточно командовать, но так и не смог приучить себя не испытывать неловкости, если при моем появлении вахтенный судорожно прячет какие-нибудь документы – вечную служебную писанину, которую он строчил, используя отличную видимость и безопасность океанских просторов вокруг судна.
Итак, Юрий Иванович возник с крыла и потому не мог знать, что я сижу в штурманской и слышу каждое слово.
– Пробовали взять Паулу радаром? – спросил капитан старпома.
Радар мы с Мышкеевым и вообще не включали. Сан-Паулу – это пять островков и несколько осыхающих скал. Самый высокий островок возвышается над океаном на двадцать метров. Визуально он открывается при нормальной видимости с восьми миль. А двухсотметровая изобата проходит от Сан-Паулу в одном-двух кабельтовых – то есть, даже если тебя пронесет возле островов впритык, под килем будут не знаменитые три фута, а два Исаакиевских собора воды.
