Я так и ахнул. У меня прямо мозги дыбом встали. Как это так, на улице потрогать неизвестно чью девушку? А если она чья—то жена? А если кто—то видел, и папочка дома её побьёт, как мерзкий Ош? И за какую часть тела потрогал её Кохи? Я так его и спросил. Он попытался продемонстрировать, но я сказал, чтобы на мне он не показывал. Оказалось, всё было целомудренно. Кохи погладил девицу по руке и по щёчке.
– Теперь ты видишь, она не сон и не мерещится, – радовался Корк.
Меня взяло естественное любопытство.
– Девушка хоть красивая?
– Не знаю, – похвастался Кохи. – Но она хорошая и мягкая.
– Ой, мама! – схватился я за сердце. Надо спросить у Шу—Шу, всё ли в порядке с головушкой Кохи. Знаете, если по макушке треснут торшером, потом могут быть последствия.
– Что сделала девушка? – спросил я огорчённо. – Дала пощёчину?
– Нет. Протянула мне грушу.
– Ты взял и доел?
– Нет. Я опять её потрогал.
– Мама! Тебя оштрафуют! Кохи, так себя не ведут в общественном месте.
– Ведут, – возразил тот. – У неё волосы, как у Чикикуки шёрстка.
– А! Я помню. Глаза тоже Чикикукины.
– Да, – отстранённо подтвердил Кохи.
– И хвост. С рогами.
– Да, – твердил Корк, счастливо глядя куда—то внутрь себя.
– И усы, – изгалялся я.
– Да.
– Кохи, ау, очнись.
– Да – да.
– Может, это и есть Чикикука?
– Да. – Ну вообще он с ума сошёл.
– Это Рыжик, – сказал я.
– Да – да.
– О чём это он? – спросил Чудила. – Только и слышно: «да-да».
– Да, – улыбнулся Кохи.
Мы с Петриком переглянулись.
– Ната велела гнать вас помогать. Сто лет уже отчалить не можем.
– Да, – кивнул Корк и вдруг очнулся. – Да! Если она здесь проездом, надо её догонять.
– Кого? – поинтересовался Чудила.
– Не обращай на него внимания, – посоветовал я, но Кохи, к моему удивлению, не делал тайны из своей встречи.
– Девушку, – сказал он. – Я видел на базаре настоящую девушку, которая мне снилась.
– Он ощупал её, отобрал её грушу и съел, – наябедничал я.
– Ребята, вы оба всего лишь спятили, правда? – спросил Чудила.
– Я хотел купить ей ещё грушу, повернулся к прилавку, а она ушла. Как—то так быстро, как испарилась. Где она? Я искал её, – жаловался Кохи.
– До поздней ночи?
– Не знаю. Кажется, некоторое время я просто мечтал. Я не помню, где был.
– Миче, – зашептал мне в ухо Петрик, – давай, мы оставим его мечтать, а сами пойдём. Надо двигаться вперёд, вверх по речке, но надо же что—то для этого сделать.
Сделали уже всё без нас. «Комарик» бодро рассекал воды Някки, а Ната, сдвинув брови, выговаривала нам, что думает про наше поведение. Кстати, когда она так мило хмурится, делается такой смешной!
* * *
Но вот ещё такая странность на мою голову.
Мне очень не нравилось, как Воки Ловкач смотрел на Терезку. Невозможно было отделаться от ощущения, что он попросту попал под её чары. В этом нет ничего удивительного. В Някке в ту пору из всех красавиц и завидных невест купеческого сословия выделялись две – и обе они сейчас путешествовали с нами: Ната и Терезка. Не то странно, что Воки постоянно злился и раздражался на Хрота, успевшего завоевать сердце дочери Оша раньше. Это понятно: ревность и всё такое. Даже можно было понять, что из-за нехорошей этой любви доставалось и Кохи с Мадиной: Ловкач избегал сестру и отвратительно вёл себя с братом. Цедил сквозь зубы и косил глазами в сторону при необходимости разговора. Но он порой ТАК смотрел на Терезку, что я пугался. То казалось, что Воки и впрямь влюблён и страдает, то бросал вдруг на неё взгляд, полный такой лютой ненависти, что объяснить это было нечем. Терезка сама не замечала – Воки пялился ей в затылок. Но заметили Рики и Лёка.
