Полина чувствовала себя вне системы координат. Мир кружился и плыл, как водные просторы в шторм за кругляшом иллюминатора. Оставаться в море было безусловно опасно, но не врал ли манящий к себе яркий маяк, не звал ли на скалы, к погибели? Да и как можно было это проверить, когда посмотреть на мир можно только через крошечный кружок стекла?
Манящим маяком был, конечно, Третий. Но Полина быстро утомлялась от подобных мыслей, приходилось выбирать, кому верить. Приходилось верить Третьему. Он был хитрец, он был актёр. Стахий мог составить ему довольно блеклую оппозицию со своими наивными идеями о покровительственной и утешительной дружбе Третьего с Полиной и Прохором. Идея в целом сама по себе была не самой наивной, на такой идее строилось немалое количество исторических союзов, но приходилось признать, что Стахий ничегошеньки не знает о Высшем Адепте. Он думал, что под напором и общим недовольством Тимура Третий присмиреет, потянется к тем, кто будет готов его поддержать. О чём говорить, Стахий даже не сомневался, что Третий убил трёх собственных адептов… А Полина представляла себе, как онлукаво потупит глазки под бешеным взглядом Тимура, с насмешкой полюбуется на старания Стахия подружить его с кем бы то ни было, посмеётся про себя и никому не скажет, что на самом деле ни у кого ничего не получилось. Его это даже не впечатлит.
День тёк со скоростью кетчупа из бутылки – сначала слишком медленно, но потом вывалился весь – наступил вечер. Захар заставил Полину час подержать навесу полтонны воды, и на этом тренировка концентрации закончилась. Теперь девушка наблюдала из полукруглого окна медного отлива на первом этаже тренировку постоянной дружины. Мужчины разошлись на вытянутые руки на площадке столь любовно ухоженной старцами, встающими ради её благополучия каждое утро с первыми лучами. Полина компактно уселась на узком подоконнике, наблюдая зрелище. Выполнялось упражнение «берёзка». Боевые нападения с использованием Стихий предполагали резкие и отточенные движения, местный вариант отделения милиции с пафосно-лубочным названием «дружина» должен был посвящать час зарядке и час боевым тренировкам, утром и вечером, итого четыре часа в день, каждый день. Полина видела тренировку в первый раз. Говорили, вчера они тоже занимались, но у девушки выдался занятой день, проглядела. Как халатность войска, так и возрождение рвения легко объяснялись. Уехал Прохор – нет зарядки, приехал Тимур – у нас всё как в аптеке, все заняты своим делом, все заняты делом, все работают, все стараются. Когда Полина спросила у помахавшего ей Стахия, почему же он не следит за ними, пока Прохора нет, он шкодливо погладил себя широкой ладонью по бритой голове, приговаривая:
– Хороооший, доообрый дедушка, никого не обижааает…
Полина от души рассмеялась и получила несколько монет на сладости.
«Берёзки» напряжённо застыли между аккуратно подстриженными бонсаями на каменных подставках в форме перевёрнутых пирамид. Упражнение было рискованным, у каждого старца был личный бонсай, порча питомца не закончилась бы малой кровью. Отвыкшие от тренировок бойцы, через пару минут опасливо отползли от карликовых деревьев, трусливо перебравшись поближе к башне Огня.
Полина обернулась – от входа на мост Воды вышла Сафико в белом платье без бретелек. Выглядела даже сказочней, чем обычно, и Полина знала, как называется эта сказка – Спящая красавица. У девушки слипались глаза. Она хлопала себя по щекам, приближаясь к подруге.
