Поражение в войне и революция были восприняты как позор, который можно смыть только кровью. Вину возложили на либералов, коммунистов как агентов России и евреев как агентов Запада. Нацисты обещали «отомстить евреям за революцию». Адольф Гитлер сказал 30 января 1939 года, отмечая очередную годовщину прихода к власти:
– Мы собираемся уничтожить евреев. Они не смогут избежать наказания за то, что они сделали 9 ноября 1918 года. Час расплаты настал!
Националистическая шизофрения, как яд, разрушала республику.
Страх и ненависть вызывали немецкие дети, родившиеся в Рейнской области от цветных солдат французской оккупационной армии после 1918 года. Тот факт, что некоторые из чернокожих французских солдат понравились немкам, вызвал у националистов едва ли не больший гнев, чем само поражение в войне. Волна животного национализма охватила депутатов рейхстага:
– Эти дикари представляют собой зловещую опасность для немецких женщин и детей!
Член социал-демократической партии военный министр веймарской Германии Густав Носке был вне себя:
– Наша молодежь опозорена, достоинство немцев и белой расы топчут ногами.
Его товарищ по партии, тогдашний президент Германии Фридрих Эберт выразил сожаление по поводу «использования чернокожих военнослужащих с очень низкой культурой в составе оккупационных частей, осуществляющих надзор над населением Рейнской области с ее высоким духовным и экономическим потенциалом».
У Гитлера был свой взгляд: «Евреи прислали черных на Рейн – с намерением уничтожить белую расу путем гибридизации, неизбежно происходящей при этом».
После прихода нацистов к власти дело было поручено гестапо. Государственная тайная полиция искала таких детей по всему левому берегу Рейна. «Гибридов» доставляли на заседание комиссии, в которую вошли сливки германского научного мира – крупнейшие специалисты в области наследственности. У трехсот восьмидесяти пяти детей они обнаружили «примесь негроидной расы». Детей стерилизовали. Отчет о каждой операции направлялся на Принц-Альбрехт-штрассе, в центральный аппарат государственной тайной полиции, гестапо.
Гитлер обещал избавить немцев от чужаков, которые ведут себя в стране как хозяева. Он обещал создать сильное государство, достойное великого народа. Он обещал порядок и надежность, подъем экономики. Он обещал вернуть величие отечества, потерянную честь и мощь государства.
Первые богатые поклонники, которые стали регулярно снабжать его деньгами, – это знаменитый производитель фортепьяно Эдвин Бехштайн и его жена Хелен. Она даже хотела усыновить Адольфа Гитлера, он показался ей таким робким, смущающимся и неухоженным. Ее мужу эта идея нравилась меньше. Визит к Бехштайнам произвел на Гитлера впечатление.
– Слуги были в ливреях, – восторженно рассказывал он приятелю, – до еды мы пили только шампанское. И видел бы ты эту ванную комнату! Там можно даже регулировать температуру воды.
Фюрер хотел жить так же. И даже лучше! Но вдали от чужих глаз.
Для всей страны Гитлер был героем войны, великим вождем, полностью посвятившим себя Германии. Идеологический аппарат дополнял образ государственного мужа чертами скромного человека. Гитлера изображали «добрым», «любящим детей и животных», «простым человеком из народа», который пожертвовал личным во имя государства.
И никому не ведома была подлинная жизнь фюрера. А ему было, что скрывать. Он вел двойную жизнь, которая оставалась тайной все годы существования третьего рейха.
