Вдруг Чо услышал, как кто-то окликнул его. Он обернулся – сзади стояла Пан Линг, давняя хорошая знакомая по университету. Чо Сан с радостью бросился ей навстречу. Он даже не подозревал, как соскучился по близким.
– Привет, Линг! Что это? Революция?
– Чо, ты что, с луны свалился? Ничего не знаешь?
– Если бы знал – не спрашивал. Я только что вернулся с островов. Пять месяцев прокуковал на атоллах. Ты же знаешь мою работу океанолога.
– Да, да, конечно… Так, значит, ты ничего не знаешь о нашествии?
– О чём? О каком таком «нашествии»? Я понял, что-то не так, когда за мной не прилетел самолёт. Безрезультатно прождав его две недели, я попытался связаться с институтом или с кем-нибудь ещё, но все словно в тартарары провалились! Пришлось добираться до «большой земли» на нашем исследовательском катерке. А тут такой разгром!
– Эх, Чо Сан… Кому теперь нужны твои несчастные островки! Это куда хуже революции! Полная анархия наступила после ультиматума.
– Ультиматума?
– Ну ты вообще… сам как коралл стал, ничего не доходит! Ты что, даже про «чёрные соты» не слыхал?
– Слышал, лётчики говорили. Что-то такое нашли в Арктике. Кристаллы, что ли…
– Это инопланетяне!.. Понял? Они нашу Землю захватывают своими «чёрными сотами»!
– Всю Землю?!
– Всю! Через двадцать пять лет ей конец! Нет, уже меньше. Через двадцать четыре года и десять месяцев!
– Ничего не понимаю… Расскажи толком! Что ты прыгаешь с места на место!
– Я тебе по порядку и говорю. Инопланетяне выступили по телевидению и радио. А заодно и разоружили всех.
– Как так «разоружили»?
– Очень просто. Про естественный распад радиоактивных веществ помнишь? Так вот, они его плавно ускорили – и чин-пин: в двадцать четыре часа нет больше атомного оружия! Что тут началось! Правда, не сразу. Люди ждали, что правительство всё опровергнет, примет меры. А они там, видно, сами вконец растерялись. Целых три дня молчали. А потом было уже поздно. Люди осознали, что это самое что ни на есть настоящее нашествие, и всё покатилось вниз. Да что там говорить! Сам видишь. Хотя сейчас уже ничего… Первая паника прошла.
– А как моя Су?
– Думаю, всё хорошо. Она в деревню к матери уехала. Там спокойней, чем в городах.
– Тогда и я поехал. Поезда-то ещё ходят?
– Нет. И самолёты не летают. И заводы не работают. Всё, конец!
– А как же я?..
– Бери любую машину и поезжай. Хотя, впрочем, лучше велосипед. Бензина теперь всё равно не найдёшь. Думаю, за пару дней доберёшься. Кушать захочешь – заходи в любой магазин и бери. Хотя вряд ли что осталось. У нас сейчас как при коммунизме – всё бесплатно. Да и на что они теперь, деньги? Да, и не забудь! Двигаться можно только днём! У нас введён комендантский час. Военные пытаются навести порядок, но… Впрочем, сам увидишь.
– Ладно, Пан Линг, я поехал. Желаю тебе всего доброго! – и, подняв с асфальта кем-то брошенный велосипед, Чо Сан тронулся в путь.
«Точно, ничего не понимает… – подумала Пан Линг. – Кто же теперь всего доброго желает?»
Дэвид Келли лежал в гамаке и читал книгу. Но чтением это можно было назвать с большой натяжкой. Уже битый час профессор силился понять прочитанное, но толку не было. Дом Дэвида, находящийся на самом берегу Атлантического океана, располагал к отдыху и покою; сюда не долетал шум Бостона, до которого было рукой подать – всего каких-то двадцать миль. После ультиматума Келли впал в странное оцепенение: он слышал, видел, ощущал, но всё это будто обтекало его, не проникая внутрь.
