Младшие дети одновременно заметили его появление. Бью и Перл спрыгнули с батута и бросились к отцу.
– Папа!
Перл залезла к нему на колени, Бью обхватил ручонками его шею. От обоих пахло лосьоном от солнечных ожогов. Кэролайн уселась напротив и закатала рукава шерстяного платья. Она радостно лучилась, удачная стрижка темно-русых волос выставляла напоказ ее скулы, обтягивающие леггинсы подчеркивали длину и стройность ног, на платье красовались броские цветы. Раньше Кэролайн почти не носила платьев, тем более в цветочек.
– Прекрасно выглядишь, – сказал ей Эдриан.
– Спасибо, – ответила она, благосклонно принимая комплимент. – А у тебя видок поношенный.
– И тебе спасибо, – хмуро буркнул Эдриан.
Люк откупорил одну из принесенных Эдрианом бутылок шампанского и передал ему полный пластмассовый стаканчик.
– Поздравляю! – Люк поднял свой стаканчик, обращаясь сразу ко всем. – За обеих новорожденных. За тебя, Кэт! И за Кэролайн! – Он повернулся к сестре, потом к мачехе. – За всю семью! Давно не виделись!
Последним с застенчивой улыбкой к отцу подошел Отис.
– Привет, отец.
«Отцом» он его еще никогда не называл. Эдриан увидел в этом плохо замаскированное разочарование.
– Привет, сынок. – Он сгреб его в охапку.
Отис был среди всех его детей самым миловидным. Как он, отец, смеет различать, кто из них миловидный, кто нет? Ему следовало бы быть совершенно слепым к их внешним особенностям. Но он был очень даже зрячим. Сам он был злосчастным дитятей начала шестидесятых, проведшим семидесятые в свитере горчичного цвета и с длинными волосами, смахивавшими на парик. В детстве у него были кривые зубы и веснушки, на его студийные фотографии того времени трудно было смотреть без слез. То же самое можно было сказать о любом его сверстнике. То ли дело Отис: его физиономия годилась для плаката на стену спальни любой нормальной девушки. Безупречно симметричная, с глазами цвета кофе мокко, пухлыми губами, душещипательными ямочками на щеках, ресницами на пол-лица и непременными выпирающими скулами.
Эдриан пригубил шампанского и оглянулся на дом. Трудно было поверить, что когда-то это был и его дом – белый, с несчетными окнами, с садом из старинных фруктовых деревьев и густого кустарника в цвету. Из гостиной на втором этаже в сад спускалась белая винтовая лестница, которую Кэролайн увешала декоративными светильниками, поблескивавшими сквозь вьющийся ломонос. Очаровательный дом – почему Эдриан его не ценил, когда жил здесь? Слишком много времени отнимали заботы, как его оплачивать, и поиски способов отсюда улизнуть. А теперь у него было такое чувство, словно он выиграл соревнование, приз в котором – приглашение сюда на несколько часов.
Он одним глотком опрокинул свое шампанское и уставился в пол.
– Ну, Эдриан? – обратилась к нему Кэролайн. – Выкладывай, что там за загадочная особа с телефоном?
Загадка Джейн выросла по экспоненте: сначала это была его личная крохотная тайна, потом она расширилась и стала достоянием двух его дочерей, а теперь, через несколько недель, выросла до размеров сочного анекдота на устах у всего его многочисленного семейства, искренне ею наслаждавшегося.
Он подставил пустой стаканчик Люку, опять разливавшему шампанское.
– Это еще что за новости? – спросил Люк, глядя на отца своими страшноватыми бесцветными глазами.
– О господи! Ничего.
– Женщина пришла смотреть кошку Майи, – начала рассказ Перл. – Перед самым моим днем рождения. Потом я видела ее на катке. А потом…
