– Ты же знаешь, что я не могу себя контролировать, когда мы ругаемся. Давай забудем?
Каждый вдох даётся с большим трудом. Я задыхаюсь от обиды и отчаянья.
– Хорошо… – выдавливаю из себя дрожащим голосом.
Матвей целует меня, тут же переключая внимание на включённый телевизор. Я игнорирую запах перегара и рвотные рефлексы, которые он вызывает. Убедившись, что мое присутствие больше не обязательно, я быстрыми шагами иду на второй этаж прямиком в ванную и закрываюсь на замок. Как только за мной закрывается дверь, я прислоняюсь к ней , сползая на пол. Самоконтроль окончательно покидает меня. Поджимаю под себя ноги, роняю голову на колени. Слезы текут по лицу ручьями.
Даже не знаю, сколько проходит времени прежде, чем я нахожу силы подняться. Резкими движениями стягиваю с себя остатки пижамы, швыряя ее в самый дальний угол ванной комнаты.
Стоя под прохладной водой, я с каким-то яростным рвением тру тело мочалкой, как будто хочу снять с себя кожу. Слезы обжигают глаза, но я запрещаю себе снова плакать.
«Все закончилось, закончилось»
Сажусь за туалетный столик, обернутая в полотенце, наконец-то смотрю на свое отражение. Опухшие глаза, покусанные губы. Радует, что лицо осталось не тронутым, все остальное я могу закрыть одеждой. Зарываюсь пальцами в волосы, нащупывая небольшую шишку и морщусь от боли.
«Ничего страшного не произошло. Сама виновата. Надо было вовремя заткнуться»
От этих мыслей начинаю смеяться каким-то не правильным смехом, будто плачу, но без слез. Мне противно от самой себя. В кого я превратилась… В кого он меня превратил?
Бросаю мимолетный взгляд на собственное запястье, и внутри будто затягивается невидимая петля. Провожу пальцами по черным и красным линиям.
Моя татуировка как вечное напоминание, что когда-то я была по-настоящему счастлива. Я любила, меня любили в ответ. А потом всё пропало. Исчезло, будто и не было никогда.
Сколько времени прошло?
2 года…
Внутри меня все кипит, кричит, я чувствую такую боль, какую даже Матвей мне никогда не причинял.
2 года я делаю вид, что у меня всё хорошо. 2 года пытаюсь забыть самых близких мне людей.
Одна мысль приходит мне в голову, я цепляюсь за нее как за глоток свежего воздуха, который мне просто необходим. Дальше все происходит на автопилоте. Я совсем не отдаю отчет своим действиям. Наспех одеваю первые попавшиеся вещи, завязываю волосы в пучок. Мне не важно, как я выгляжу. Ничего сейчас не имеет значения. В шкафу под грудой вещей достаю свой старый телефон. Примерно полтора года назад я его засунула туда и больше не трогала. Проверяю зарядку, сбегая вниз по лестнице. Матвей спит на диване так крепко, что храп разносится по всему дому. Тошнотворный запах алкоголя сгущает воздух в этом доме, делая его еще более невыносимым для меня. Со стола забираю недопитую бутылку виски и вызываю такси.
Прохладный ночной ветер обдувает лицо и немного возвращает в реальность. Здравый смысл во мне наконец-то просыпается и вопит, чтобы я возвращалась домой.
«Домой…»,
Это место так и не стало моим домом. Там клетка. Моя добровольная тюрьма.
Подъезжает такси, я быстро сажусь на переднее сиденье, пока не успела передумать. Как только машина трогается с места, еще одна мысль посещает меня:
«Если мой ненаглядный муж проснется и поймет, что меня нет дома, нового скандала мне не избежать, тогда уж точно пострадает мое лицо.»
От этой мысли снова начинаю смеяться. Делаю большой глоток виски и морщусь, когда алкоголь обжигает горло. Зажимаю бутылку между ног, а сама большим пальцем глажу татуировку. Это действие почему-то успокаивает.
