Наблюдение за линией границы значительно усложнялось зимой, особенно тогда, когда по нескольку дней подряд свирепствовала пурга, то и дело заносившая дозорную тропу, проложенную лыжниками. В такое время заснеженную гладь залива можно было легко преодолеть на буерах, чем финны не раз пользовались. В зимние месяцы задержаний нарушителей было гораздо больше, чем в летние.
Могут спросить, как командование ладило с людьми, которым давно все приелось? Были ли в связи с этим на заставе нарушения воинской дисциплины?
Спору нет, мне и моим заместителям было нелегко. Но держать границу на крепком замке, соблюдать железную дисциплину, добиваться высоких показателей в боевой и политической подготовке нам помогало то обстоятельство, что все трое мы окончили военные училища, хорошо знали пограничную службу, метко стреляли из всех видов оружия, умело владели штыком и прикладом, могли показать на спортивных снарядах любое упражнение. Нашей надежной опорой были коммунисты и, конечно, младшие командиры. Во главу угла нами были поставлены неукоснительная, бескомпромиссная требовательность и постоянная забота о подчиненных.
За полтора года на заставе не было допущено ни одного нарушения уставов. По итогам социалистического соревнования нам два раза подряд присуждалось переходящее Знамя округа.
Иногда старослужащие допускали вольности, упражнялись, так сказать, в остроумии. Помнится, недалеко от заставы ефрейтор (не буду называть его фамилию) проводил стрелковый тренаж. Находясь в канцелярии, я сквозь открытое окно услышал такую его «команду»:
– Лежа, пятый год одно и то же, заряжай!
Пограничники засмеялись и заклацали затворами.
После стрелкового тренажа я вызвал ефрейтора к себе. Он густо покраснел, когда понял, что начальник слышал его импровизацию.
– Больше это не повторится, товарищ лейтенант! – заверил меня пограничник. – Я хотел внести какое-то разнообразие в тренировку. Теперь понял, что пошутил неудачно…
Надо было видеть, как подтягивались эти же красноармейцы, когда, получив инструктаж возле ящика с песком – рельефной карты острова, слушали боевой приказ о заступлении в наряд по охране Государственной границы Союза Советских Социалистических Республик!
На заставе были высоки дух соревнования и гордость за присуждение переходящего Знамени. Пограничники, выезжавшие по различным делам в комендатуру, отряд, на другие заставы, после возвращения докладывали мне, что везде их дотошно расспрашивали о порядках на заставе, о командирах. Всем хотелось знать, что представляет собой краснознаменное подразделение!
Было особое отношение к поощрениям. Благодарность командира отделения перед строем являлась целым событием в военной биографии пограничника. Он гордился этой благодарностью, делился своей радостью с родными, с любимой девушкой, с товарищами, остававшимися на гражданке.
Очень ценились в те годы знаки воинской и спортивной доблести: «Отличник РККА», «Снайпер РККА», «Ворошиловский стрелок», «За отличную стрельбу», ГТО, ПВХО, ГСО. Завоевать их в упорной борьбе, в соревновании с другими было мечтой каждого воина. С какой завистью смотрели на людей, имевших эти отличия! Об орденах и говорить не приходится. Капитан М. С. Малый, бывая на заставе, всегда находился в окружении пограничников, которые не могли отвести взгляда от сверкавшего на его груди ордена Ленина. В их глазах Меркурий Семенович был человеком необыкновенным. Они подражали ему, перенимали его походку, старались говорить так, как он, щеголяли его пословицами и поговорками.
