И это ведь о вам подобных, г-да торговцы праведный Иоанн Кронштадтский писал с свое время: «Виноторговцы суть – человекоубийцы. Как так? – Очень просто. Человек, особенно простой, необразованный, да и всякий – слаб, грешен: его легко втравить во всякий грех, во всякий порок. А содержатели питейных домов втравливают бедный народ в пьянство. Горе строющим и умножающим питейные дома. Люди гибнут и телесно, и душевно, как мухи в мухоморной жидкости, от умножения питейных домов и винной продажи: а содержатели этих домов виновны в их погибели».
О вам подобных, г-да ядоторговцы написаны и строки Елены Уайт: «Из-за любви к наживе и для удовлетворения своей похоти, зерно и фрукты, данные нам как средство к существованию, люди превращают в яд, который приносит несчастье, нищету, болезни, вырождение, похоти, преступление и смерть. Продавец спиртного навлекает на семью пьяницы нищету и несчастья.
Дома терпимости, притоны преступников, суды, тюрьмы, приюты для бедных, дома для умалишенных и больницы постоянно переполнены благодаря деятельности людей, торгующих спиртным. Деньги этих людей обагрены кровью. На них лежит проклятие».
И это к вам, жители Аскизского района, к вам, Михаил Алексеевич Саражаков из XIX столетия обращается великий мыслитель Лев Николаевич Толстой: «Если сцепились рука с рукой люди пьющие и наступают на других людей и хотят споить весь мир, то пора и людям разумным понять, что и им надо схватиться рука с рукой и бороться со злом, чтобы и их детей не споили заблудшие люди.
Пора опомниться!»
1998 г.
Изрядно уж наслышаны мы о том, что столпы великие нашей культуры и многажды, и реклкамно-смакующе пописывали и поговаривали в отношении вин да водок, по поводу кайфа, оными вызванного, а также в связи с ему сопутствующими приключениями…
Но ведь вели речь великие и о трезвости тоже, а иные из них даже поднимали свой голос в защиту трезвости, и порицали, клеймили ядоторговцев! Причем, что также представляется немаловажным, о кайфе они писали в юности, а о трезвости – в годы зрелые.
Вот, всеизвестный Омар Хайям, которого так любят цитировать защитники пьяного образа жизни:
Хоть всюду обесславлен им, с вином
До смерти не расстанусь нипочем!
Дивлюсь виноторговцам: распродавши
Вино, что купят лучшее потом?
В учености – ни смысла, ни границ.
Откроет больше тайный взмах ресниц.
Пей! Книга Жизни кончится печально.
Укрась вином мелькание границ!
Все царства мира – за стакан вина!
Всю мудрость книг – за остроту вина!
Все почести – за блеск и бархат винный!
Всю музыку – за бульканье вина!
Но приходит зрелость лет, и на смену спесивым, самонадеянным, юношеским писаниям приходят совсем иные строки:
Дураки мудрецом почитают меня.
Видит бог: я не тот, кем считают меня.
О себе и о мире я знаю не больше
Тех глупцов, что усердно читают меня.
Как жаль, что бесполезно жизнь прошла,
Погибла, будто выжжена дотла.
Как горько, что душа томилась праздно
И от твоих велений отошла.
Я раскаянья полон на старости лет.
Нет прощения мне, оправдания нет.
Я безумец, не слушался божьих велений —
Делал все, чтобы только нарушить запрет.
Так Хайям писал на склоне лет. И это один аспект проблемы.
На другой аспект этой же проблемы указал историк В. М. Ловчев: «Позиция лирического героя автора и позиция самого автора – „две большие разницы“» [1]. Более того, и само вино в четверостишиях Хайяма является, главным образом, вспомогательным поэтическим средством раскрытия сущности лирического героя. Вино в стихах Хайяма метафорично – оно символ
