Два года назад я через подставных лиц купила у Громовых битый гоночный болид. Они выставили его на продажу, фактически от болида там остался двигатель и коробка скоростей. Его когда-то купил Марк после жуткой аварии, в которую попал его знакомый пилот.
Тогда ему и пришла идея создать быстроходный автомобиль-амфибию. Я бы ни за что не стала присваивать себе это изобретение, но когда узнала, что семья Громовых продает остатки болида, поняла, что Марк решил окончательно попрощаться с мечтой. И что мои дети имеют полное право получить в наследство изобретение своего отца.
— Я зайду завтра, Каро? — ловлю себя на том, что Еврипид уже несколько минут стоит у открытой дверцы, пытаясь привлечь мое внимание.
Ах, да, в этом месяце он еще не делал мне предложение.
— Давай не завтра, Еврипид, — мило улыбаюсь, смягчая очередной отказ. — В другой раз заедешь. Работы полно. Я с этими соревнованиями совсем сбилась с графика.
— Хорошо, Каро, как скажешь, — мой друг захлопывает дверцу, и я с непростительно высокой скоростью срываюсь с места.
Еврипид смотрит вслед округлившимися от удивления глазами, а я быстро себя одергиваю. Нельзя, никто не должен знать, какая мощь скрыта под неуклюжим кузовом.
— Ну что, навестим твоего друга Андроника? — спрашиваю у пса, разлегшегося на заднем сиденье.
Гром коротко лает два раза, что на его собачьем языке означает «Конечно, хозяйка, как скажешь». И я добавляю скорость.
5. Глава 5
Карина
Паркую автомобиль у забора, выпускаю Грома из салона. Наклоняюсь к собаке и шепчу почти в самое ухо:
— Гром, хромать! — поглаживаю пса и мысленно прошу у него прощения.
Гром порядочная и честная собака. В отличие от немалой части знакомого мне человечества очень совестливая. Он терпеть не может обманывать, тем более Андроника.
Здесь я с Громом солидарна, я тоже не люблю ложь. Но когда вокруг меня подобно брюссельским кружевам затейливо плетутся интриги и заговоры, этого я не люблю еще больше.
Гром поднимает влажные, полные скорби глаза, и тяжело, совсем по-человечески вздыхает. Подгибает переднюю лапу, делает шаг и припадает на нее, мордой почти касаясь земли.
Хромать Грома научили дети, когда им было по четыре года. Мой бизнес только начал развиваться. Как-то раз я пожаловалась по телефону подруге, как боюсь прогореть и лишиться вложенных денег не зная, что они меня слышат.
— По миру пойду, — сказала я, и мои сыновья поняли по-своему. Решили, что я потратила последние наши деньги.
Они начали втайне готовиться ходить на заработки по городам и селам. Танцевать зейбекико* и сиртаки* мальчиков научили в поселке лишь только они смогли держаться на ногах без ходунков. Мир внес предположение, что собака, собирающая деньги, вызовет больше отклика у сердобольных граждан, чем простая картонная коробка. А Мак заметил, что неплохо было бы, если бы собака прихрамывала. Так сказать, для усиления образа.
Парни взялись дрессировать Грома, и когда на дне рождения тетушки Николетты их попросили станцевать, пес стащил у папы панамку и, припадая на переднюю лапу, пошел обходить гостей. Иногда он путал лапы, иногда хромал сразу на обе, но не забывал подойти к каждому гостю и толкнуть его лбом.
Надо ли говорить, какой это вызвало ажиотаж. Особенно у меня, когда мальчики дома признались, что послужило причиной.
С тех пор я в присутствии детей тщательно слежу за своими словами, а Гром помимо «лежать», «голос» и «фу» блестяще выполняет команду «хромать».
