* * *
Впервые Мортенсон познакомился с Музафаром Али через четыре часа после того, как вместе с Дарсни спустился с К2. От базового лагеря на Броуд-пике их отделяло меньше пяти километров. Раньше они покрывали такое расстояние за сорок пять минут – когда ходили на Броуд-пик в гости к красивой мексиканской альпинистке, которую Дарсни все лето пытался соблазнить. После спуска с К2 они четыре часа шли, волоча непослушные ноги и таща немыслимый по тяжести груз.
Тогда Музафар и его друг Якуб только что закончили работу с мексиканской экспедицией и теперь налегке возвращались домой через Балторо. За четыре доллара в день они предложили донести тяжелые рюкзаки Мортенсона и Дарсни до Асколе. Американцы с радостью согласились. Хотя в наличии оставались последние рупии, они собирались более щедро вознаградить своих проводников, спустившись с гор.
Музафар принадлежал к народности балти. Эти горцы живут в самых суровых высокогорных долинах Северного Пакистана. Более шестисот лет назад балти пришли сюда с юго-запада, с Тибета, через перевал Ладакх. Неприступные горные перевалы стали тяжелым испытанием для буддистов, и буддизм уступил место религии, более подходящей для их новой родины. Такой религией стал шиитский ислам[4]. Но балти сохранили свой язык – древнетибетский. Этот маленький народ сумел отлично приспособиться к жизни на такой высоте, на которую не каждый человек рискнет подняться даже на короткое время. Физически балти напоминали альпинистов, покоряющих горы Балтистана, и своих дальних сородичей – непальских шерпов[5]. Балти – люди недоверчивые, с подозрением относящиеся к чужакам; кроме того, исповедуют мусульманство. Неудивительно, что европейцы воспринимают их совсем не так, как буддистов-шерпов.
Балти произвели глубочайшее впечатление на Фоско Мараини, члена итальянской экспедиции 1958 года, которая совершила первое восхождение на Гашербрум IV, скалистого соседа К2. Написанная им книга «Каракорум: восхождение на Гашербрум IV» читается скорее как этнографический трактат о жизни балти, чем как воспоминания об альпинистском триумфе. «Они способны запугать и подавить человека. Мало того, что от них частенько исходит отвратительный запах, в них безошибочно распознаешь разбойников, – писал Мараини. – Но если вам удастся расположить их к себе, вы поймете, что они умеют хранить верность и обладают огромным мужеством. Физически они очень сильны, умеют преодолевать трудности и усталость. Эти маленькие мужчины с тонкими, как у аистов, ногами день за днем тащат на плечах груз в сорок килограммов по таким тропам, на какие европеец не ступит даже без всякого груза прежде, чем десять раз подумает».
* * *
Музафар согнулся в углу пещеры, раздувая костер. Огонь разгорелся, стало светлее. Пакистанец был по-своему привлекателен, хотя отсутствие нескольких зубов и выдубленная ветром и солнцем кожа делали его старше, чем было на самом деле. Он приготовил чай с маслом – напиток, который составлял основу ежедневного рациона балти. Делал он это так. Сначала заварил в закопченном металлическом чайнике зеленый чай, добавил соли, соды и козьего молока, а потом осторожно бросил в чайник ломтик мара – прогорклого масла из молока яка, такое масло у балти считается деликатесом. Затем размешал напиток весьма просто: не очень чистым указательным пальцем.
Мортенсон посматривал на эти приготовления довольно нервно. Запах такого чая он знал давно: почувствовал его сразу, как только прибыл в Балтистан. И говорил, что этот напиток «более вонючий, чем самый страшный сыр, изобретенный французами». Теперь же поспешно изобретал все возможные причины, лишь бы уклониться от угощения.
